Здесь было шумно и людно, впрочем, как всегда. Торговля в Асгарде и раньше шла неплохо, но с возвращением ванахеймских ремесленников и купцов закипела ещё живее, и теперь среди лавок было не протолкнуться. Повсюду слышались голоса и крики, пестрели краски ярких тканей и одежд чужеземцев, разносилась незнакомая речь, звяканье посуды и монет в кошельках – Локи обожал всё это и глядел во все глаза. Вопреки всеобщим ожиданиям, недавнее покушение на принцессу не помешало торговому оживлению, а даже наоборот. То, что всего месяц назад какой-то наёмник едва не лишил здесь жизни будущую царицу Асгарда, неожиданно только способствовало успеху ванахеймских торговцев и привлекло в этот квартал ещё больше народу. Очевидцы из соседних лавок пересказывали историю о покушении кто как горазд, часто добавляя кое-что от себя, поэтому порой версии отличались до абсурда, но сходились в общих чертах.
Например, что наёмник порешил двух славных воинов, но пал от руки принца, которого позже увезли во дворец полуживого. Асгардийцы любят подобные байки, поэтому на место, где всё случилось, приходило много народу – не столько за покупками, сколько послушать рассказ о произошедшем от болтливых торговцев, которые утверждали, что видели всё собственными глазами, даже если их лавки находились на другом конце квартала. С каждым новым рассказом история становилась всё невероятнее, поэтому интерес к ней не стихал.
Некоторые говорили, что убийца притворился нищим и бросился на принцессу в момент, когда она поднесла ему милостыню.
Кто-то говорил, что Сибилла давно мертва, но тело прячут, опасаясь мести ванахеймского короля.
Другие клялись, будто на самом деле никакого покушения не было, а всё разыграно только затем, чтобы подогреть интерес к новым ванахеймским лавкам, но и то, и другое, было полным бредом. Если бы Локи угораздило появиться здесь в собственном обличье, то его приход наверняка вызвал бы тысячу вопросов о случившемся, но сегодня принц не был настроен на общение с народом. Поэтому, когда царевич появился в торговом квартале впервые со дня, когда на Сибиллу напали, мимо торговцев и зевак брёл не младший сын Одина, а неприметный молодой подмастерье в старом коричневом плаще и с лицом до того обыкновенным, что никто бы не запомнил его, даже если бы захотел.
Когда-то Локи любил творить подобные иллюзии и бродить среди народа незамеченным: в один день он был стражником, в другой – почётной матроной, в третий – купцом из дальнего царства. Так он мог появляться меж асгардийцев и слушать их разговоры не как их принц, а как один из них, и это казалось Локи полезным. В те дни царевич был моложе и только учился иллюзорному искусству, поэтому пускался в такие проделки так часто, что, возвращаясь во дворец, порой забывал вернуться к собственному облику и получал пинков от стражи. Иногда к забавам брата подключался Тор, и тогда они целый день ходили по городу в обличье крепких мастеровых или просоленных моряков, а девушки смотрели на них и улыбались…
Теперь наследник слишком влюблён в самого себя, чтобы прятать своё величие под чужой личиной, а Локи не верилось, что когда-то они с Тором были так близки, что затевали общие проделки. Если бы тогда кто-то сказал младшему сыну Одина, что не пройдёт и сотни лет, как их с братом будет воротить друг от друга, то он вряд ли бы это поверил, но всё случилось так, как случилось.
Много лет Локи выходит в город в одиночестве.
—…клянусь небом, я видел всё собственными глазами! — божился рыжебородый торговец сапогами в пяти минутах ходьбы от лавки толстяка Пейса, рядом с которой и произошло покушение. Его громкий рассказ привлёк внимание принца и заставил остановиться.
Какой-то ас с большим мечом за спиной громко рассмеялся.
— Девять царств, старый жулик! Я знаю тебя двести лет, и за эти годы ты ни разу не покинул свою нору, потому что боишься, что твоя жена приберёт к рукам лишний грош! Как ты мог всё видеть?
— А вот и видел! В тот день я направился к ванахеймцам, чтобы посмотреть на их товар, — обиделся рыжий. — Спроси у кого хочешь!
— И что?
— Клянусь памятью предков, этот наёмник был огромен, как гора, и страшен, как сам Рагнарёк! Но я сразу заподозрил неладное, как только его увидел, вот что. Ты же знаешь, у меня меткий глаз. Я сразу понял, что у этого ублюдка в рукаве что-то есть, это точно, и что он затевает недоброе. У меня волчье чутьё!
— Ага, на деньги, — рассмеялся ещё один слушатель, но торговец не смутился.
— Я шепнул стражнику, чтобы тот проверил карманы этого злодея, но тот не захотел меня слушать и прогнал! Представьте себе только, прогнать меня! Наверное, тот молокосос ещё утром мамкину сиську во рту держал, потому что он не знал, кто я таков!
Самохвальная версия рыжего аса была до того интересной, что Локи, в обличье подмастерья, подошел ближе и стал слушать вместе со всеми. События того дня он помнил немного по-другому – в основном боль, щекочущее предчувствие беды прямо под кожей и страх за жизнь своей любимой ванахеймки после, но принц всегда любил послушать хороший рассказ, даже если он сильно приукрашен.
— И вот, что я вам скажу: ему нужно было меня послушать, потому как не прошло и минуты, как всё завертелось. Ни с того ни с сего, тот великан выхватил нож размером с ладонь и метнул прямиком в нашу царевну. Прямо ей в сердце! Представляете? Наверное, её бережет что-то свыше, потому что кинжал чудом пролетел мимо и попал в бок царевичу Локи. Аккурат между рёбер!
Хоть что-то в этой складной байке было правдой: чёртова дырка в его боку до сих пор болела, особенно если Локи много двигался. Например, когда долго ходил пешком, как сейчас, или когда они с Сибиллой были в постели – на это принц едва ли мог жаловаться, ведь он будет хотеть это ванахеймское чудо, даже если его разрубят пополам. Тупое нытьё между рёбер было невысокой ценой за вид её обнаженного тела под ним и звук его имени, которое она шептала так, что Локи терял рассудок.
Но тем временем рассказчик продолжал, а возле его лавки толпился народ.
— Начались давка и шум. Женщины кричали, все носились кто куда, но я видел, как наёмник одним ударом начисто отрубил голову одному стражнику, а другого искалечил так, что и сказать страшно. В одну секунду.
— А я слышал, тому стражнику не отрубили голову, а перерезали горло, — возразил Локи. Торговец кинул на него полный снисходительного терпения взгляд.
— Тебе всё наврали, парень. Отрубил голову начисто, говорю!
— И что дальше? — продолжать потешаться ас с мечом. — Ты, с твоей-то храбростью, и не бросился спасать принцессу?
— Я…
— Нет? Как же так? Она бы наверняка даровала тебе полный мешок золота, а Всеотец, в благодарность за спасение невестки, возвысил бы до барона, не меньше.
Рыжий поджал губы.
— Я бы пошел, но, говорю же, там началась давка, не протиснуться. Вы вообще слушаете, или вам уши воском залило?
— Так что потом?
— Потом царевич метнул кинжал прямиком наёмнику в сердце, и этим убил.
— Не в глаз? — снова весело переспросил Локи, и торговец раздраженно огрызнулся:
— Парень, ты что, глухой? Говорю же, в сердце! Не знаю, кто тебе рассказал ту ложь, которую ты тут пересказываешь, но он наглый врун и бездельник, а ты – дурень, раз веришь всяким пустомелям. Я видел всё собственными глазами так, как сейчас вижу всех вас, поэтому знаю правду.
Эта правда явно не совпадала с правдой царевича, но пусть.
— Так что потом?
— Наёмник упал и умер, но перед этим пообещал, что это не конец, и принцессе Сибилле не жить. Я слышал всё слово в слово, потому как наконец-то протиснулся ближе. А наш царевич свалился как подкошенный, ведь у него из бока торчал нож, да такой длинный, будто сабля! Помню, как склонился над ним, чтобы помочь, и…
Локи не стал дожидаться завершения рассказа о том, как этот болтун склонился над его угасающим телом и слушал последнюю волю, ведь он торопился, поэтому, насладившись красочным воображением рыжего торговца, пошел дальше. Что ж, это не самая невероятная версия, которую он слышал, но тоже ничего. В другой раз принц с удовольствием послушал бы байку до конца – вдруг окажется, что спасённая Сибилла в слезах падала рассказчику на грудь и умоляла взять её замуж? – но сегодня его больше интересовали другие истории и тот, кто должен был их рассказать.