— Откуда знаешь? — спросил Локи просто, потому что речь зашла о Сиб, а ему нравилось о ней слушать, пусть и вскользь. Огун пожал плечами.
— В Ванахейме это все знают… Как-то раз мой отец даже стал свидетелем их ссоры. Тогда Сибилла была ещё девчонкой, а Бана прибыл в Белый дворец, чтобы молить Ралларда о помиловании – они столкнулись в коридоре и наша принцесса здорово расцарапала ему рожу! У неё всегда был крутой нрав, что и говорить. Её сёстры куда спокойнее и покладистее, но Сибилла не такая, и за годы это попортило Бана немало крови. Этот толстяк ненавидит её, но я уверен, что он в жизни не осмелился бы подбросить ту голову, даже ради шутки. Только не сестре своего господина! Он боится Ралларда больше смерти.
Наследник грозно нахмурился — так, что, глядя на него, Локи безошибочно понял, что Тор и сам был не прочь, чтобы его боялись больше смерти.
Ещё немного — и Раллард станет его кумиром.
— В любом случае, кто бы это не сделал, он за это заплатит, — пообещал первенец Одина, прихлёбывая из кружки. — Если он осмелился напасть на будущую царицу Асгарда, то напал на Асгард, а я этого не потерплю!
О, небо… Тор повторял это так часто, что Локи уже хотелось превратить брата во что-то не говорящее и наконец-то заткнуть ему пасть: наследник повторял эти слова, когда допрашивал ванахеймских рыцарей и Бана вчера, при слугах и царе с царицей, когда обедал и когда просто стоял среди друзей, как сейчас. Тор прикрывался благородной целью защитой жизни невесты и пускал пыль в глаза, но все понимали, что на самом деле он просто рад возможности побряцать оружием и наконец-то себя показать. Но чёрт с ним! После той ссоры у Фригги, Локи из последних сил сдерживал своё раздражение поступками наследника, но не потому, что боялся обещанной мести. Просто в последнее время мысль о том, чтобы подтолкнуть брата к какой-нибудь глупости и этим убрать его с дороги, посещала младшего сына Одина всё чаще, и, откровенно говоря, это было не менее тревожным знаком, чем та проделка со змеиной головой.
О! Локи мог бы сделать это столькими способами… Сыграть на горячности Тора и подговорить его отнять у Одина власть оружием, чтобы попытаться занять трон насильно.
Подтолкнуть к восстанию, которое, конечно же, будет обречено на провал.
Подбить ослушаться отца и начать войну с каким-нибудь царством, что поставит безопасность Асгарда под угрозу и вынудит Всеотца наказать наследника за непослушание. Тор — доверчивый идиот, и младший брат может легко спровоцировать его на любую глупость, но то, что в последнее время Локи задумывался об этом слишком часто, казалось ему предзнаменованием чего-то дурного.
И откуда взялось это дерьмо?
Да, первенец Одина вёл себя как тупоголовый кретин и раздражал Локи даже звуком своего дыхания, но они всё равно братья, и младший принц по-своему привязан к старшему, несмотря ни на что. Ведь оба царевича — дети одной матери, разве нет? Они вместе росли, вместе играли, шли в бой плечом к плечу и стояли за одно царство. Да, Локи вырос в тени величия брата и это повлияло на его отношение к наследнику и ко всему миру, но царевич всё равно не желал Тору зла, хотя иногда соблазн убрать его с дороги казался слишком сильным, чтобы ему противостоять.
Порой Локи хотелось этого так сильно, что он просто не мог справиться с тьмой, обступающей его со всех сторон…
Разумеется, возможное изгнание навсегда лишит этого белесого тупицу прав на корону, разобьёт сердце Фригге и огорчит Одина, но Локи было плевать, ведь после помолвки брата он сочувствовал родичам с каждым днём всё меньше. Раз они презрели его и решили отдать трон идиоту, то почему Локи должно волновать их благополучие? Чёрт, в пекло их всех! Он устал уступать. Сибилла была единственной, кто имел для него значение, но в то же время она оставалась той, чьего осуждения он боялся, и что-то подсказывало принцу, что если он уберёт брата с дороги, как ему и хотелось, то его возлюбленная этого не одобрит…
Только не обманом.
Только не таким способом. Локи слишком дорожил любовью Сиб, чтобы обнажать худшие свои черты, поэтому он упрямо оттолкнул мысль о свержении наследника и попытался сосредоточиться на чём-нибудь другом.
Для этого принц обвёл присутствующих взглядом, но снова наткнулся на свою ванахеймку: она стояла в окружении придворных дам, улыбалась и слушала какую-то глупую историю от одной из этих куриц. Несколько мгновений Локи просто смотрел на неё, не в силах противостоять желанию любоваться ею, и, словно почувствовав его взгляд, Сибилла подняла голову, посмотрела на него в ответ и едва заметно улыбнулась.
Этот взгляд… Принц уже давно привык в тому, что эта женщина превращала его в бессмысленно сентиментальное нечто, но так и не научился противостоять влиянию, которое она оказывала на него. Да и нужно ли? Локи был безнадёжно влюблённым идиотом, но ему это нравилось. Асгардиец неосознанно облизнул губы и улыбнулся принцессе в ответ. Знала ли она, что он думает о ней с момента, как вошел в этот долбаный зал? Ну, разумеется, знала… Царевич наблюдал, как, не разрывая зрительный контакт, Сибилла отпила из своей золотой чаши, а потом медленно обвела нижнюю губу языком — и Локи показалось, что в зале стало жарче. Хм, неужели эта лисица осмелилась его дразнить?! Сладкая, как патока, и такая же тёмная, она затягивала его, но принц даже не пытался бороться, ведь в том, как Сибилла смотрела на него, было что-то такое, от чего по спине принца бежали мурашки. Она была так… так… Пялясь на неё, Локи пытался найти подходящее слово, но пока он это делал, Сиб уже отвела взгляд, а принцу пришлось вернуться к разговору.
—…он неисправим, — глядя на направившегося к столу с едой Вольштагга, Фандрал покачал головой. Из всей компании он пил меньше всего, а Локи сам не заметил, как взял уже четвёртую кружку и начинал хмелеть. — Есть хоть что-то, что он любит больше еды?
— Больше еды наш толстяк любит только женщин, да помясистее, но во дворце нет таких, чтобы пришлись ему по вкусу, — ответил Тор. Он начал подливать в эль самогон из фляжки, поэтому его взгляд стал мутным и рассеянным.
— Отчего так?
— Здесь все девицы, а Вольштагг любит замужних.
— Я тоже это заметил, но никак не возьму в толк, почему, — прищурился Огун, и наследник хлопнул его по плечу. У него начал заплетаться язык.
— Значит… Значит, ты знаешь жизнь хуже этой рыжей волосатой бочки, мой ванахеймский друг.
— Отчего так?
— Да оттого, что если такая женщина вдруг понесёт, то воспитывать ублюдка придётся её мужу, а не Вольштаггу! — сказал Тор, а Огун и Фандрал встретили его слова раскатистым хохотом.
Локи промолчал и сделал ещё глоток. Может, дело в том, что он и сам состоял в связи с почти замужней, но принцу было не смешно: интересно, а чьего сына в итоге придётся воспитывать Тору – его или Локи? Это странный предмет для размышлений — если быть честным до конца, то и откровенно мерзкий, но, помимо мыслей о свержении брата, асгардиец всё чаще думал о будущем их с принцессой отношений, поэтому начал привыкать не закрывать глаза на правду, какой бы грязной она ни казалась.
А правда в том, что свадьба состоится всего через пару месяцев, и что потом?
Прелюбодеяние с молодой царицей? Обман родного брата с его же женой? Да, это так и называется, ведь Локи ни за что не откажется от своей сладкой ванахеймской тайны, даже если ради этого ему предстоит утонуть в грязи и быть трижды проклятым! Раньше принц думал, что после свадьбы оставит Сибиллу, но теперь знал, что не сможет, ведь не выдержит вдали от неё и пары дней. Значит, он будет грешником. Преступником. Если для того, чтобы быть рядом с Сиб, царевичу придётся пойти против морального закона и состоять в отношениях с женой собственного брата, то так тому и быть — он готов и на большее. Но готова ли Сибилла? Думая об этом, Локи снова поднял взгляд в поисках принцессы, но она уже исчезла.
Впрочем, как и почти все его спутники, ведь через несколько секунд Фандрал и Огун отлучились, чтобы проверить посты, а с Тором заговорил какой-то чужеземец, и наследник отошел в сторону. Некоторое время младший сын Одина стоял, прихлёбывая эль и равнодушно наблюдая за гостями, а потом заскучал и стал медленно прохаживаться по залу.