Пока он подошел к столу и начал искать чистый лист бумаги, чтобы написать ответ, а Лара, тем временем, медленно прошлась по покоям. Её присутствие раздражало принца, поэтому он спешил покончить с этим и избавиться от фрейлины как можно скорее.
— Надо же… здесь ничего не изменилось, — усмехнулась девица, осматриваясь.
Странное замечание. Локи мельком взглянул на неё, а потом вернулся к поискам бумаги.
— По-твоему, я должен был затеять ремонт?
— Ну, ты так внезапно прекратил наши отношения, будто я чумой заболела, — ехидно заметила Лара. — Я бы не удивилась, если б ты сжег тут всё дотла. Лишь бы выжечь из стен мой дух.
Принц не обратил внимания на её язвительность и, наконец-то найдя чистый лист, открыл пузырёк с чернилами. Прежде всего, ему следовало написать Сиб о том, что Ниллан в порядке, и успокоить её, но у чёртовой фрейлины развязался язык, и её болтовня снова сбила его с толку.
— Прекрасно выглядишь, кстати. Мне кажется, или ты стал чаще улыбаться?
— Кажется, — коротко буркнул Локи, надеясь, что Лара наконец-то заткнётся, но нет. Она скопила слишком много яда, чтобы держать его в себе.
— Когда я была с тобой, ты всегда был таким серьёзным…
Небо, что за бред?! Её присутствие не вызывало в принце ничего, кроме злости, но он изо всех сил пытался держать себя в руках и не поддаться соблазну превратить фрейлину Сиб во что-то, что не способно разговаривать – хотя бы на несколько минут, пока он не допишет письмо. У асгардийца аж руки чесались это сделать, но коль он сам виноват в своих бедах, то должен выпить из чаши последствий собственной похоти до конца. Не будь принц так падок на хорошеньких дев, то сейчас эта фрейлина не стояла бы здесь, глядя на него, как на последний кусок дерьма, но, если подумать, он ещё легко отделался.
— Была со мной – это громко сказано, Лара, — выцедил Локи, и рыжая красавица подняла тонкую бровь. Она была хороша, как и прежде, но ему уже плевать.
— Это был просто секс, да?
— Да. Или ты не знала?
— Расслабьтесь, Ваше высочество, я не идиотка и прекрасно понимаю, что к чему. Тебе просто хотелось развлечься, а я вовремя оказалась поблизости.
— Только не говори, что я тобой воспользовался, — на мгновение раздражение асгардийца всё же выплеснулось наружу, а Лара покачала головой.
— Не говорю. Ты брал меня не силой, я на тебя не в обиде. По крайней мере, уже.
— Вот и славно.
— Что бы ни вынудило тебя так со мной поступить, мой принц, теперь я более чем довольна своим положением и рада, что нахожусь там, где нахожусь. Теперь я первая дама той, которая скоро станет царицей, а первая фрейлина королевы лучше, чем очередная шлюха какого-то принца, так что, я ни о чём не жалею.
Хороший взгляд на вещи, если не учитывать то, что вскоре Лара будет всего лишь старшей дамой жены царевича, а не царицы, но Локи решил её не разубеждать. Пожалуй, это станет для девицы весьма неприятным сюрпризом, но принца это не волновало – пока фрейлина торчала здесь, он не мог изложить свои мысли в письме должным образом, поэтому его ответ Сибилле оказался максимально коротким:
«Ниллан в безопасности – сегодня я узнал, что он добрался до Мюрнеса. Он хорошо устроился, с ним всё в порядке, не тревожься.
Приду ночью.
Подробности при встрече.
Люблю тебя. Локи».
Дождавшись, пока высохнут чернила, царевич сложил записку вчетверо, а потом надёжно запечатал её воском и личной печатью. Он не приходил к своей принцессе несколько дней и собирался наведаться к ней в покои и без внезапно свалившихся новостей, но теперь им действительно следовало многое обсудить. У Локи появилась идея не просто принять обличье Ниллана и, прогулявшись в таком виде где-то на окраине галактики, таким образом отвести подозрения Ралларда от Асгарда. Возможно, стоит пойти дальше? Например, инсценировать смерть парня, или что-то в этом роде, но он не имел права решиться на столь кардинальный шаг, не узнав мнения Сибиллы. Принц мог без труда достать труп и с помощью чар обратить его в искалеченное подобие её юного кузена, а потом бросить покойника где-то на Ксандаре, или оставить в открытом космосе – это навсегда закрыло бы вопрос наследования ванахеймского трона, но этот план стоило тщательно продумать и взвесить каждую мелочь.
От успеха Локи зависело их с Сиб общее будущее.
Он не мог допустить ошибку.
— Всегда было интересно, о чём вы двое всё время переписываетесь, — усмехнулась Лара тем временем. Принцу хотелось попросить её заткнуться.— Ты пишешь Сибилле… Она пишет тебе…
— Это дела семьи, и тебя они не касаются.
Какое ей дело? Назойливость фрейлины сгущала его раздражение, как и её излишняя прямота:
— Странно, что принцесса не обсуждает дела семьи со своим будущим мужем. Отчего так? Рожей не вышел?
— Сама её спроси, — проворчал Локи как можно равнодушнее, однако это была лишь кажущаяся видимость, ведь слова Лары заставили принца насторожиться.
Может, это действительно подозрительно? Асгардиец и сам не заметил, как они с Сибиллой стали слать друг другу записки, совсем не таясь – их считали почти родственниками, и в их общении не было ничего предосудительного, если не думать об одной маленькой детали.
Из двух асгардийских принцев Сиб сблизилась с тем, кто вовсе не был её женихом, и для окружающих наверняка это было странно. Разумеется, столь тёплая дружба между будущими «братом и сестрой» похвальна и заслуживает одобрения, а не осуждения, но, возможно, сами того не понимая, они стали слишком неосторожны? Им следует быть осмотрительнее. Их судьба решится в ближайшие недели, и асгардиец не хотел, чтобы всё пропало из-за идиотской ошибки в то время, когда желанная свобода так близка – только руку протяни!
Локи наивно полагал, что его равнодушие заставит Лару оставить эту тему, но она не отступала.
— Зачем мне её спрашивать? — спросила рыжая. Их разделял письменный стол принца, но фрейлина нарушила эту границу: положив руки на столешницу, она подалась чуть вперёд и криво улыбнулась. — Всё и так понятно. По крайней мере, мне так уж точно.
Эта странная ухмылка ему не понравилась, в ней не было ничего доброго. Локи всегда умело читал лица, поэтому безошибочно угадал, что фрейлина что-то задумала, ведь женщины не делают напрасных намёков.
— Что тебе понятно?
— Ты оставил меня, как только Сибилла прибыла в Асгард, и с тех пор у тебя не было ни одной девушки.
— Что с того? — принц изобразил раздражение, но внутри него повеяло холодком. Он ощутил себя подобно устрице, которую жестоко выскабливают из раковины ржавым ножом и безжалостно вынимают на свет, чтобы сожрать.
Лара подошла слишком близко.
Он должен что-то сделать.
— Ничего, — фрейлина пожала плечами так, словно болтала о погоде, а не намекала на то, что принц совершил преступление с собственной невесткой. Этот долбаный рот… Локи хотелось силой сжать её губы и сцепить их намертво и навеки. — Кое-кто во дворце говорит, что ты подходишь Сиб больше, чем твой брат.
— Пусть остережется, а то так и до измены не далеко, — царевич старался выглядеть так, словно слова Лары нисколько его не трогали, но тем временем её нож забрался в его раковину слишком глубоко и уже содрал мясо.
Спокойно, это просто пустая болтовня мстительной курицы, не более… Фрейлина знала его куда хуже, чем Сиф, и вряд ли заметила в нём перемены, вызванные влиянием Сибиллы, но, как оказалось, этого и не требовалось. Лара снисходительно покачала головой, а потом снова полезла в карман и вынула оттуда что-то маленькое – Локи не видел, что именно, но когда она бросила эту вещицу на стол, сердце царевича оборвалось.
Это была декоративная заклёпка с его камзола – одна из многих. Маленький, тонкий золотой пласт в форме ромба – на каждом рукаве принца было, по крайней мере, с дюжину таких, и он наверняка не заметил, что один отвалился. Когда это случилось? Царевич понятия не имел, он не слишком заботился подобными мелочами. За починкой одежды младшего сына Одина следили слуги, которые наверняка заменили исчезнувшее украшение новым давным-давно, поэтому Локи не мог даже предположить, как эта заклёпка оказалась у Лары.