— Один может всё! — Локи не выдержал. Царица способна оправдать и защитить любого, но только не своего младшего сына. Принц смотрел на неё с отвращением, а Фригга была слишком проницательна, чтобы этого не заметить, и слишком горда, чтобы оставить без внимания.
Она поджала губы и хмуро посмотрела на сидящего у софы сына сверху вниз.
— Я напомню тебе, Локи, что Один – отец не только двум детям. Он отец десяти триллионов душ, которые обязан защищать, не смотря ни на что. Ты поставил безопасность Асгарда под удар, поэтому будет справедливо, если за это ты вынесешь небольшие неудобства.
— Наблюдать, как вы отправляете Сиб в руки психопата – это ты называешь небольшими неудобствами?!
— Прекрати драматизировать, — снова попросила Фригга. Она теряла терпение. — Раллард не причинит ей вред, это наше условие. Сибилла дорога не только тебе, Локи. Я люблю её, как родную дочь, она полюбилась и Тору, и всем придворным, и простому народу, поэтому мы не допустим, чтобы ей навредили.
— Тогда, не отправляйте её в Ванахейм!
— Любовь затуманила тебе разум, сын. Где твоя проницательность? Ты должен понять, что твой отец не может этого сделать, это политика… Сибилла – не дочь мелкого барона, которая может сбежать с кем угодно, и никому не будет до этого дела, — терпеливо твердила царица, но Локи было плевать на её доводы, они злили его ещё сильнее. — Она – сестра короля Ванахейма, его плоть и кровь. Красивейшая из его сестёр, заметь, и обременённая большими обязательствами! Вопрос брака девицы, вроде неё, это вопрос не личной привязанности и воли, а дело государственной важности.
— Не надо учить меня политике, мама!
Фригга дёрнула плечами.
— Раз так, то ты и сам должен понимать, что у Одина нет другого выхода. Он должен выдать девушку как жест доброй воли, а потом улаживать вопрос о вашем браке… Полно, Локи, это всего на несколько недель! Как только Сибилла отправится домой, мы тут же начнём переговоры с её братом и найдём способ вернуть её обратно.
— Раллард ни за что не отдаст её за последыша, — это факт. Почему эти идиоты этого не понимают?!
— Отдаст. Летом вы поженитесь, как полагается. Потерпи.
— Летом? — переспросил принц с усмешкой. — Если ты утверждаешь, что она уезжает всего на пару недель, то к чему ждать со свадьбой до самого лета, если можно устроить её, как только Сиб вернётся?
Он ехидничал, пытаясь уязвить самоуверенность матери, но эта уловка обернулась против него, ведь следующие слова Фригги заставили его задохнуться:
— Всеотец решил, что через два месяца Тор взойдёт на трон… Понадобится время, чтобы после коронации подготовить не менее пышную свадьбу, поэтому вы поженитесь летом. День сможете выбрать сами.
— ЧТО?!
— К тому времени твой отец успеет вернуть Сибиллу обратно, а затем уйдёт на покой и погрузится в сон Одина – он больше не может его откладывать, ведь скоро это может случиться само собой, когда мы будем не готовы… Пускай, сначала Тору придётся править без царицы, но так тому и быть, мы найдём ему пару позже. До вашей свадьбы Сибилла будет жить в тех же покоях, где жила прежде, на тех же правах. Не беспокойся о ней. Я люблю её, как родную, и…
— Значит, вы лишаете меня дорогой женщины, а брата усаживаете на трон?! — Локи не мог в это поверить. Этого просто не могло быть.
Так не бывает!
Его лишают всего. Одной рукой вырывают сердце из груди – жестоко и с кровью, словно живьём срезают мясо с костей, а другой надевают корону на его брата. Это казалось царевичу до того несправедливым, что он едва ли мог принять, что всё происходит на самом деле и мать говорит всерьёз, а Фригга покачала головой.
— Прекрати, Локи, ты думаешь только о себе.
— Зато ты думаешь только о брате!
— Не извращай мои слова. Тебе не на что обижаться. Твой отец придумал, как успокоить бурю, которую вызвали твои поступки, и ты должен быть за это благодарен.
— Он мне больше не отец! — к боли и злости добавилась обида, поэтому принц не смог сдержать крик, и это внезапная вспышка ярости заставила царицу отпрянуть.
Несколько бесконечных секунд её голубые глаза испуганно смотрели на сына, а грудь тяжело вздымалась. Слова царевича хлестнули Фриггу, словно пощечина, но, величественная и царственная, она быстро взяла себя в руки и покачала головой.
— Я уверена, что, когда эмоции стихнут, ты поймёшь, что Один поступил правильно и пожалеешь о своих словах. Это для твоего же блага.
— Если ты пришла убедить меня в том, что Всеотец отсылает Сибиллу, чтобы позаботиться обо мне, а не чтобы у трона моего брата не было врага вроде Ралларда, то у тебя не получилось, — выцедил Локи и отвернулся. Он больше не хотел её видеть.
Он почти её ненавидел!
— Нет, я пришла к тебе не за этим. Твой отец – не чудовище, коим ты хочешь его видеть.
Принц не был в этом уверен, а его мать не успела закончить мысль, ведь тем временем дверь покоев снова отворилась. Зажженный Фриггой камин заметно растворил серый утренний мрак, но асгардиец не видел, кто вошел: вероятно, стража, или слуги принесли завтрак, царевичу было всё равно. Когда, закрываясь, дверь снова стукнула, и комнату заполнил перестук каблуков, Локи даже не поднял головы, и только следующие слова матери заставили его на мгновение перестать упиваться ненавистью к собственным родственникам и присмотреться:
— И это тому подтверждение, — сказала Фригга, уходя в сторону. — Царь желает тебе добра, Локи… добра вам двоим. Возвращение Сибиллы в Ванахейм – вынужденная мера, но скоро всё закончится. А пока… это жест доброй воли. Можете попрощаться.
Принц почти не верил собственным глазам, когда из темноты, в сопровождении Сиф, показалась тоненькая фигура Сиб – бледная, заметно измотанная, но прекрасная, как и прежде. Боги… Локи рывком поднялся на ноги. На мгновение у него потемнело в глазах, и закружилась голова, но асгардиец не был уверен, что стало этому причиной: слишком быстрое движение после целой ночи на полу, или присутствие той, из-за кого окружающий мир вдруг исчез, ведь он видел только свою принцессу. Да, это была она… Его ванахеймка. Его невеста.
Та, кого он любил и кого подвёл.
Сможет ли он когда-то искупить свою вину? У этой девочки доброе сердце и она наверняка уже его простила, но сможет ли Локи простить самого себя? Никогда. Он мог едва мог простить чужую глупость, что уж говорить о своей собственной!
— Я её привела, мадам, — тем временем сказала Сиф. Она кинула короткий взгляд на шокировано замершего царевича, а потом снова посмотрела на Фриггу. Та кивнула.
— Да. Спасибо, дорогая… Оставим их одних.
Темноволосая воительница незамедлительно покинула комнату, а царица двинулась вслед за ней, но в последний момент остановилась и тяжело посмотрела на сына. Его ошалелый взгляд впился в, глядящую на него в ответ, ванахеймскую принцессу так, словно в этом мире не осталось никого, кроме неё, но владычица Асгарда знала, что он всё слышит.
— Я уговорила Одина позволить вам попрощаться на свой страх и риск, Локи. Прошу, не делай глупостей, — царица эмоционально сжала его руку. На этот раз принц не отпрянул. — Повторяю, это всего на несколько недель. Просто скажи «до свидания», и приди в себя, наконец.
Фригга посмотрела в лицо сына так, словно ждала, что он что-то скажет ей в ответ, но нет, Локи не ответил. Его мать неслышно вздохнула и немедля вышла из покоев, и как только дверь за ней закрылась, Сибилла бросилась к принцу, и ощущение её горячих губ заставило его наконец-то выйти из этого странного виноватого ступора и крепко прижать маленькое тело царевны к себе.
— Локи…
Принц закрыл глаза. Он боялся их открывать, ведь ему казалось, что тогда Сиб обязательно исчезнет – останется лишь сладкий запах её волос и призрачное тепло.
У него разрывалось сердце.
— Я боялась, что мне придётся уехать, так тебя и не увидев, — пробормотала принцесса ему в грудь, а Локи судорожно поцеловал её макушку.
— Прости. Это моя вина, милая. Прости меня.
Мог ли он вымолить её прощение? Даже если да, то асгардийцу казалось, он его не заслуживает. Их будущее рушилось – их мир рушился, а царевич никак не мог этому помешать! Он проклинал себя, проклинал Ралларда, Одина – всех, кто был к этому причастен, но какой бы сильной не была его ярость и обида на царя, она не могла сравниться с болью потери, которую Локи испытывал в то последнее утро.