— Тогда, как ты объяснишь произошедшее?
— Кто-то смог обмануть взор этих стражников. Как и тех, других, которые видели ледяных великанов на Большом поясе несколько недель назад.
Всеотец нахмурился.
— Ты говоришь о…
— Магии, мой царь, — уверенно сказал Хеймдалль. — Кто-то использовал чары иллюзии, чтобы подшутить над часовыми. Я в этом уверен.
В тронном зале стало тихо, но взгляды, которые устремились к Локи отовсюду, были громче всяких слов. Принц нахмурился. Он быстро сообразил, к чему всё идёт, и теории Хранителя ему не понравились.
— С каких пор ты стал экспертом в магии, Хеймдалль? — Локи скрестил руки на груди.
— О чём ты?
— Откуда ты знаешь, что это была иллюзия, а не обыкновенные россказни завравшихся солдат?
— Если бы ётуны проникли в Асгард на самом деле, я бы их увидел, ведь тебе известно, что никто и ничто не может попасть в наше царство без моего ведома, — ответил Хеймдалль. В его золотых глазах сиял свет тысяч галактик. — Обмануть меня непросто. Я уверен, что ни один ледяной великан не способен на это и не смог бы пробраться в оружейную так, чтобы я не заметил. Значит, часовых напугали не настоящие ётуны, а реалистичная иллюзия, создать которую способен только могущественный повелитель магии.
— Ты имеешь в виду кого-то конкретного, Хранитель? — осведомился Локи, но он знал ответ ещё до того, как Хеймдалль снова заговорил.
Все решили, что обман стражников – дело его рук. Присутствующие отводили взгляд, и царевич понял, что это так. Он посмотрел на отца в надежде, что царь прекратит этот фарс и вступится за сына, скажет, что Локи не может быть причастен к этой истории, но Один глядел на него с таким же молчаливым неодобрением, как и другие.
Всеотец уже осудил его.
Как всегда.
Локи был разочарован, но не удивлён. Хеймдалль вздохнул и продолжил:
— Я не хочу никого обвинять, но в Асгарде мало тех, кто способен провернуть такое дело.
— Ты и раньше озорничал, Локи, но теперь твои шутки переходят все границы, — проревел Вольштагг. — Поднять на уши весь дворец – это не смешно! Это уже слишком!
Принц ощутил, как его разочарование уходит, уступая место холодной слепой злости. Как эти идиоты смеют судить его за то, чего он не совершал?! Откровенно говоря, Локи даже не был уверен в том, что смог бы провернуть нечто подобное, ведь создание таких иллюзий требует особого мастерства, но царевич благоразумно об этом умолчал.
— Ты смеешь судить меня, хотя моя вина даже не доказана?! — оскалился принц. Ему захотелось подойти к Вольштаггу и воткнуть кинжал в его толстую тушу. Локи не был по-настоящему близок ни с одним из соратников Тора, но этого рыжего недоумка царевич не любил больше всех остальных. — Я – твой принц, а не какой-нибудь пропойца из кабака, так что осторожнее выбирай тон и думай, что и кому говоришь!
Но Вольштагг не унимался.
— Я говорю это тебе, Локи Одинсон! Ты всегда любил пошутить, и все знают, что ты мастер перевоплощений. Может, ты принял обличье ётуна и отправился бродить по дворцу? Тем более что ты явился на совет позже всех!
Принц сжал зубы. Он не позволит этому рыжему борову прилюдно себя унижать.
— Осторожнее, Вольштагг, — предупредил Локи. Его правая рука так и чесалась выхватить из скрытых в рукаве ножен короткий кинжал и запустить его этому идиоту аккурат промеж глаз. — Иллюзии могут быть опасными.
— Остынь, братец, тебя никто ни в чём не обвиняет, — прервал его Тор. — Право, отец! Что за глупости? Зачем Локи это делать? Если мой брат сказал, что был в библиотеке, значит, так оно и есть.
Принц удивлённо покосился на наследника – от него он ожидал поддержки в последнюю очередь. Один мотнул головой.
— Никто никого не обвиняет. По крайней мере, пока.
— Но Хеймдалль…
— Хеймдалль лишь поделился своими подозрениями, и мне кажется, что они не безосновательны, — раздраженно рявкнул Всеотец. Ему надоели эти разговоры. — Уже дважды за несколько недель наши посты тревожат отряды ётунов, которые растворяются без следа и ускользают от взора Хранителя. Если это не магия, то, что тогда?!
Тор моргнул. Он не ожидал такой реакции.
— Я… Я не знаю.
— Такие сильные иллюзии способен создать лишь могущественный чародей, — сказал Один и снова обратился к Локи. — Так что, если ты решил поупражняться в творении химер или подшутить над нами, сын, то прошу, признайся, и покончим с этим прямо сейчас. У нас довольно других забот.
Отец предавал Локи так много раз, что, кажется, принцу давно следовало к этому привыкнуть, но от слов Одина ему стало горько. Неужели это никогда не закончится? Ему не хотелось быть здесь, не хотелось, чтобы все эти идиоты смотрели на него, пока он чувствует себя размазанным по полу дерьмом. За что они его осуждают? Да, принц владел искусством создания иллюзий, но разве это делает его виноватым?
Локи был зол. Он ощущал такую ярость, что ему хотелось уничтожить Асгард до основания, вместе со всеми этими кретинами, которые решили, что имеют право его судить. Принц обвёл присутствующих взглядом, но все избегали смотреть на него в ответ: только разгорячённый Вольштагг всё ещё пялился на него с видом пса, учуявшего кровь, а Сиф глядела с нескрываемым торжеством.
Она выглядела так, словно добилась справедливого наказания для злодея. Идиотка!
— Мне не в чем сознаваться, — холодно выцедил Локи. Принца ранило даже не подозрение. Хуже всего было то, что какие бы доводы он не привёл, что бы ни говорил, ему всё равно не поверят – в глазах присутствующих Локи стал виновным ещё до того, как вошел в этот зал. Им было удобно, а, может быть, даже приятно считать его виновником всеобщих несчастий.
— Ты уверен? — переспросил Всеотец. — Это не шутки, Локи.
— Если это действительно магия, а не бред пьяных часовых, то я к этому не причастен.
Несколько мгновений Один внимательно смотрел на сына так, словно собирался забраться к нему в голову и выведать всю правду, но всё же отступил. Да, Локи – не Тор, но всё же он принц и сын царя, и его слово дорого стоит.
По крайней мере, официально.
— Хорошо, — заключил Всеотец. — Тогда, поищем другое объяснение. Для начала, нужно поговорить с часовыми.
========== Глава 11. Что ты хочешь больше всего? ==========
В дверь постучали.
Локи не сразу это понял: сквозь сон он слышал, как кто-то стучит снова и снова, но никак не мог заставить себя открыть глаза. Он просто не хотел. После тревог вчерашнего дня и бессонной ночи, проведенной за чтением, принцу хотелось проспать целую вечность – если бы его не потревожили, он мог не вставать до самого вечера, но кого волнуют его желания? Долбаный стук не прекращался и, когда он стал громче и настойчивее, Локи больше не мог сопротивляться.
Он открыл глаза, быстро поднялся с софы и уронил забытую на коленях книгу – она со стуком упала на пол и раскрылась на случайной странице. Принц застонал. Проклиная всё на свете, он пересёк комнату, отодвинул затвор и рванул дверь на себя.
— Что такое?!
Локи ожидал увидеть слугу с посланием, встревоженного стражника, или даже Тора, но снаружи стояла та, чьего общества он жаждал, возможно, меньше всего на свете. Лара. Рыжая дочь казначея, с которой он покончил в день, когда в Асгард прибыла ванахеймская принцесса, смотрела на него снизу вверх и улыбалась так, словно самим своим появлением озарила его бессмысленное существование.
— Доброго дня, мой принц.
Локи недоумённо моргнул. Дня? Он запоздало сообразил, что был полностью одет: вчера, после совета у Одина, царевич вернулся в свои покои и просидел за книгами, пока не уснул прямо на софе. Он был зол на отца, обижен на всю грёбанную Вселенную, но ярость и гнев только подстёгивали его любопытство. Если Хеймдалль прав и стражников напугала иллюзия, то кто её создал и зачем? Это был зловещий знак, и Локи хотелось знать, что за ним скрыто: будь то неизвестный враг Асгарда или просто какой-нибудь шутник, принц собирался выяснить, как ему удалось создать химеру такой силы.