Иль натянуто улыбнулся и пристально глядя в глаза профессора Стюарта, спокойным голосом сказал:
— Как заявятся, профессор, так и уберутся отсюда. Вы же прекрасно понимаете, что поступить по другому мы просто не могли. Что ещё мы могли сделать с Паисием и его бандой? Взять и отправить их всех на Землю? Знаете, если бы у киарцев имелось бы какое-нибудь исправительное учреждение для подобного рода негодяев, мечтающих убивать людей тысячами в угоду своим низменным желаниям, то мы бы отправили монахов к ним, но ни о чём подобном нет и речи. Мы находимся здесь в том числе и для того, профессор, чтобы ни в коем случае не допустить кровопролитных войн и если для этого потребуется, чтобы я лично, своими собственными руками задушил какого-нибудь мерзавца, то поверьте, я это сделаю и потом буду спать спокойно. — Рассмеявшись, правда, совсем не весело и делано, он добавил — Вот тут вы абсолютно правы, профессор, все Всадники Малой Степи в этом смысле слова дикари. Мы можем убивать людей глядя им в прямо в глаза, но для этого нам нужна соответствующая мотивировка. Мы всё же не садисты и не безмозглые убийцы. А на счёт киарцев я вам вот что скажу, Ральф, если бы они знали, что им делать с цивилизациями тех народов, которые почти ничем не отличаются от людей, то они либо сами отправились туда, либо нашли прогрессоров получше нас. Так что успокойтесь на этот счёт и давайте будем делать то, что считаем нужным. В конце концов нам никто не ставил никаких условий на этот счёт, а то, что прогрессорам запрещено убивать обитателей тех миров, в которых они работают, нужно рассматривать лишь с одной единственной точки зрения, — мы не должны думать о себе, что являемся властителями чьих-то судеб и в первую очередь должны думать о том, как сложатся судьбы тех людей, с которыми нас сталкивает жизнь. Пока что я могу сказать вам, профессор, что нам не в чем себя упрекнуть. Ещё ни одного человека мы не сделали преступником и негодяем. Скорее наоборот, вот уже несколько сотен бандитов с большой дороги благодаря нам бросили своё ремесло и подались во Всадники, не говоря уже о том, что мы позвали за собой сотни тысяч тех людей, которые вынуждено оказались на Веде в положении маргиналов. Да, мы сделали ещё очень мало, но и этого вполне хватает, чтобы сказать киарцам, — господа, мы прекрасно знаем, чего мы хотим и как этого можно достичь.
Профессор Стюарт усмехнулся и спросил:
— Ну, и чего же мы хотим, Всадник Иль? Поверьте, этот вопрос порой очень сильно беспокоит и меня самого.
— Как чего, профессор? — Воскликнул Иль — Сделать так, чтобы лет через пятьдесят князь Рейн смог бы войти во Дворец Владык на Киаре, отсалютовать им своей шпагой и сказать: — «Уважаемые кэл-рехвели, я прибыл сюда заявить вам о том, что Веда согласна войти в Галактический Союз вслед за Землёй, которая вывела нас на просторы галактики». А вы о чём мечтаете, Ральф?
Профессор не ответил на этот вопрос Иля. Снаружи послышался топот чьих-то ног. Кто-то поднимался по ступеням на заднюю площадку фургона. Дверь открылась, в фургон заглянул князь Рейн и весёлым, насмешливым голосом спросил:
— Господа, а вы не желаете посмотреть на макет города Счастья? Уж если спустились с гор, то сделайте над собой усилие, загляните в мой шатёр. Честное слово, я не кусаюсь.
Иль крутанул головой и настороженно спросил:
— А что, эти два деятеля уже свинтили, Рейн? Мне что-то не очень хочется продолжать разговор с ними.
Князь кивнул головой и на манер Иля ответил:
— Свинтили-свинтили, граф, посмотрели на макет, поахали, мол как же это так, я буду жить не в замке, а в самом обыкновенном доме, и заторопились в Артхал. По-моему Эллар остался доволен тем, что его город и впредь будет оставаться самым красивым, а по мне это просто чёрт знает что, а не город, все дороги в нём вымощены камнем, кругом одни кованные изгороди, моим Велеру и Вирте во всём городе даже пучка травы не нашлось. Ну, вы идёте, а то вечеринка без нас начнётся?
В большом княжеском шатре в этот вечер была действительно устроена в честь строителей шумная и весёлая вечеринка, и большинство её участников жалело только о том, что отцу Вастосу на ней так и не пришлось заголить ни одной девчонки своей нагинатой. Такие трюки этот монах проделывал только в тавернах тех городов, куда его заносила рекрутинговая деятельность. В княжеском шатре веселилось немало девушек, которые знали, что это такое танцевать под свист его нагинаты, как и знали, что обычно следовало за этим. Теперь все они были Всадницами, то есть дамами благородными пускай и не по происхождению, а благодаря обучению и тому, что умели скакать верхом на молорах ничуть не хуже своего князя. Хотя это и была званая вечеринка, на которую князь Рейн пригласил только тех своих друзей, вместе с кем он учился в Школе верховой езды, в его шатёр умудрились проникнуть несколько волонтёрок отца Вастоса.
Одна из них, высокая и гибкая красотка с роскошной гривой иссиня-чёрных волос, одетая, как и все Всадницы, в нарядное платье с очень широким подолом, в котором можно было ездить верхом, бойко стреляла глазами в сторону Иля. Последние три недели он безвылазно находился в горах, на строительстве дороги и всем было известно, что собирается отправиться туда и завтра прямо с утра. Никто из ближайшего окружения князя этому даже не удивлялся. Все прекрасно знали, как торопится граф де-Шорн поскорее завершить строительство дороги, чтобы задолго до холодов убраться из Авсарии, в которой его желали заманить буквально в каждый город, чтобы он облагодетельствовал там местных ремесленников, как будто они не получали новых ремёсел из рук его учеников и последователей. Зная характер графа, никто не удивился, когда он, поймав очередной взгляд этой ослепительной красавицы, не обращавшей никакого внимания на барона-кузнеца Жедона, с которым она пришла на вечеринку, взял со столика два бокала с красным шаргринским вином и направился к ней. Жедон, при его приближении громко рассмеялся и глядя на свою пассию воскликнул:
— Так вот в чём дело! Ну, ты и плутовка, Стазия, могла бы сразу мне сказать, что тебя интересую не я, а граф Ильхем. Ладно, красотка, я не в обиде и даже представлю тебя ему. Ваша светлость, познакомься, эта Стазия. По-моему она в тебе уже целую кучу дыр просверлила своими зелёными глазами. Стазия, это граф Ильхем де-Шорн, Всадник милостью Дессора.
Иль тут же сунул ему в руки оба бокала с вином, поклонился девушке и весёлым голосом поинтересовался:
— Стазия, откуда вы прибыли к нам?
Девушка улыбнулась и ответила, дерзко глянув на него:
— Граф, я приехала два месяца назад вместе со святым отцом Вастосом из Рахледа, но познакомилась с ним не в таверне, как все те девушки, которые ехали в его дилижансе.
— Вот и прекрасно, Стазия! — Воскликнул Жедон вручая ей бокал с вином — Вы добились своего, я познакомил вас с графом, а теперь прошу меня простить. Иль, вот твой бокал.
Иль взял из рук Жедона бокал и тот смеясь во весь голос направился через большой, круглый зал к какой-то Всаднице, стоящей возле парусиновой стены. Иль улыбнулся девушке и поднимая свой бокал спросил:
— Рахлед. Где это, Стазия? Я даже не слышал о таком городе.
Девушка отпила глоток вина и ответила:
— О, это даже не город, это рыбацкий посёлок неподалёку от Лукара, через который дважды проезжал отец Вастос. Когда он возвращался из Лукара, я попросила его, чтобы он забрал меня из этой жуткой дыры, куда я попала по воле судьбы. Говорят, граф, что вас тоже выбросило штормом на берег? Если этот так, то мы с вами почти родственники, только мой корабль не разбился о рифы, я сама сбежала с него, когда пираты, уклоняясь от шторма, подплыли слишком близко к берегу. Вообще-то мой отец не был пиратом в полном смысле этого слова, ведь он считал себя купцом, но если ему удавалось ограбить кого-нибудь, кто был слабее его, то он делал это без малейшего стеснения и зазрения совести. В один прекрасный момент я поняла, что рано или поздно всё это плохо кончится и решила сбежать и пять месяцев назад мне представился удобный случай, так что было грех им не воспользоваться и вот я оказалась здесь и общаюсь с баронами и графами.