Иль кивнул головой и сказал:
— Правильное решение, Мак. Отец Вастос сейчас находится в Рахледе, хлещет винище вместе с князем Сартарием, вот мы и объявим этому пиратскому князьку о том, чтобы он поднапрягся и сначала построил верфь по нашим чертежам, а уже потом тебя туда заманивал всяческими посулами. — Внезапно Иль спросил сержанта — Слушай, Мак, а ты в этой, как её, навигации шаришь? Мы с тобой часом не заблудимся?
Мак посмотрел на компас, пожал плечами и ответил:
— Да, вроде бы не должны, Иль. Честно говоря, моряк из меня никакой, но я изготовил для этой посудины самый простой и очень надёжный гирокомпас и знаю, что нам нужно плыть от места высадки строго на север и через сто восемь километров вы упрёмся носом точно в ту каменную пристань, о которой ты говорил в своём послании. Осадка у шхуны довольно большая, почти четыре метра без груза, так что если возле той пристани глубина и правда двенадцать метров, то на мель мы точно не сядем. Скорость у нас приличная, тридцать шесть километров в час, так что скоро доплетёмся до этого Рахледа.
Через час с небольшим они вошли в район прибрежного лова, где находилось десятка полтора гребных судов и Иль попросил сержанта-морехода остановиться. Тот молча покрутил пальцем у виска, но всё же выполнил его пожелание, но для этого ему пришлось врубить механизм реверса винтов, отчего шхуна затряслась всем корпусом, но быстро остановиться всё равно не смогла и проплыла километра три, прежде чем остановилась. Иль всё это время орал в мегафон, чтобы приманить к себе кого-либо из рыбаков и только тогда, когда «Наурия» легла в дрейф, её окружили большие рыболовецкие вёсельные карбасы. Как тут же выяснилось, рыбаки вышли в море не на рыбную ловлю, а чтобы встретить в море какого-то графа де-Шорна и Иль крикнул им:
— Так я и есть тот самый граф де-Шорн! Если кому-то это интересно, поднимайтесь на борт моей шхуны, господа рыбаки, только давайте сразу договоримся, вы с него ничего не станете отвинчивать и прятать по карманам. Мне эта посудина и даром теперь не нужна, а потому я дарю её всем вам в общую собственность, ребята. Вам понятна моя мысль?
Рыбаки немедленно взревели:
— Понятна, ваша светлость!
И тут же попытались взять шхуну на абордаж и Иль возмущённо завопил во весь голос:
— Вы, чо, пираты что ли? Спрячьте ваши кошки! Сейчас мы чинно спустим вам верёвочные лестницы и вы по ним подниметесь на борт «Наурии», а свои лодки привяжете сзади на верёвке.
Ему тут же со смехом ответили:
— Ваша светлость, у нас нет верёвок! У нас только одни лини, да, канаты. Верёвки у тех, кто по берегу прогуливается.
Рыбаки, а их в каждом карбасе было человек по двенадцать, быстро поднялись по штормтрапам на борт «Наурии» и раскрыли рты от удивления, как только поняли, что весь корабль изготовлен целиком из металла. Иль велел им всем построиться на палубе позади надстройки и попросил выйти вперёд капитанов карбасов, правда, тут же выяснилось, что таковых у них нет, но зато есть шкиперы. Тогда он велел выйти вперёд шкиперам и потребовал сказать ему, кто из всех рыбаков самый аккуратный, собранный и ответственный. Таких набралось человек пять, но Иль отобрал только троих и спустился вместе с ними в машинное отделение, где показал, как нужно загружать уголь в топку, объяснил зачем это надо и показал, где должна находиться стрелка манометра, чтобы паровая машина выдавала полную мощность. Сержант Мак тем временем показал рыбакам, где находятся буксировочные канаты, один из них был извлечён из канатного ящика и сброшен через широкий слип за борт. Рыбаки сразу же смекнули, для чего на корме находился слип и когда Иль поднялся наверх, к нему тут же бросился самый старый шкипер и спросил:
— Ваша светлость, так значит «Наурия» это рыбацкое судно и мы сможем выходить на нём в море за рыбой? Господь наш Дессор, как же мне благодарить тебя за такое счастье?
Иль растолкал рыбаков, открыл люк трюма и сказал:
— Да, господа рыбаки, «Наурия» это рыболовецкая шхуна, способная находится в автономном плавании, то есть находиться в море, целых три месяца, на столько времени хватит угля в бункере, а в этом трюме вы будете хранить свой улов, чтобы пойманная вами рыба не протухала, когда вы будете возвращаться с богатым уловом домой, но благодарить, по большому счёту, вы должны не господа нашего Дессора, а графа де-Броуди. Это он построил для вас это чудесное судно с холодными трюмами.
Один из рыбаков немедленно спустился в трюм и тут же вылетел из него с истошным воплем:
— Братцы, да, в этом трюме даже холоднее, чем в леднике княжеского дворца! Ей Богу не вру!
Иль закрыл люк и сказал:
— На этой шхуне смогут отправиться в море девяносто рыбаков, так что вы сможете сразу же потрошить рыбу, укладывать её в ящики и даже пересыпать льдом, чтобы её можно было потом увезти далеко от берега на продажу. Шхуна эта будет принадлежать всей вашей общине и с неё должны кормиться не только рыбаки, но и рыбацкие вдовы. Ну, а теперь, господа шкиперы, мы с вами поднимемся наверх, а вы, господа рыбаки, цепляйте лодки к канату, да, будем трогаться в путь. Завтра мы выйдем вместе с вами на пробный лов рыбы, а сейчас осматривайте корабль повсюду, кроме машинного отделения.
Иль и Мак вместе со шкиперами рыбацких карбасов поднялись в рулевую рубку, отчего там не сделалось теснее, и «Наурия», громко протрубив, снова двинулась вперёд. У шкиперов было не счесть числа вопросов и на все они старались отвечать толково и обстоятельно. Когда же впереди показался берег и рыбацкая деревня Рахлед, Мак переложил руль вправо, затем, проплыв пару километров, влево и расчётливо погасив скорость встал чуть ли не с миллиметровой точностью напротив широкого, почти в длину судна, пирса, на котором стоял его сиятельство князь Сартарий с отцом Вастосом, свитой и охраной, позади которой, на некотором отдалении, стояли жители деревни. С борта корабля были сброшены швартовые канаты, затем спущены сходни и Иль спустился на пирс вместе с Маком. Подойдя к князю, он выждал, когда отец Вастос представит их, затем поприветствовал его сиятельство и немедленно распорядился:
— А теперь, господа, я попрошу вас отойти подальше. Нам нужно свести с борта шхуны наших скакунов.
Князь, уже подготовленный святым отцом, послушно закивал головой и грозно рявкнул на свитских:
— Все марш с пристани! Быстро! — Сам он остался стоять рядом с отцом Вастосом, пояснив — Граф, ваш друг, святой отец Вастос, столько рассказал мне о любви Всадников к своим лошадям, что я право же мечтал увидеть вашего Принца даже больше, чем эту прекрасную, белоснежную, огромную шхуну. Немного необычное обозначение типа судов, но вполне благозвучное.
Рыбаки тем временем быстро собрали широкие, длинные сходни и Всадники свели по ним вниз двух громадных красавцев, а рыбаки спустили вниз их здоровенные кожаные кофры и процессия тронулась с пристани в посёлок, чтобы спустя полчаса, как только она дошла до шатра, разбитого для князя Сартария, возле которого стоял дилижанс отца Вастоса, а неподалёку от него была сооружен временный навес для двух жеребцов с яслями и поилками. Хотя Принц и Матадор уже успели немного подружиться, из всё же следовало держать раздельно. Возле коней тут же встали двое часовых, — молодые бароны, но старые друзья Иля, которые при виде его мигом забыли о том, что они дворяне и тут же бросились обнимать его. Для них Иль воскрес из мёртвых, ведь они присутствовали на скоротечной и совсем не торжественной церемонии сожжения его убитого кинжалом наёмной убийцы клона. После этого процессия снова пошла к пристани, князю не терпелось осмотреть шхуну. Рыбаки уже разошлись по домам и на пристани осталось только четверо самых старых и опытных шкиперов. Иль, нисколько не стесняясь князя, сразу же предупредил его свиту, чтобы она даже и не пыталась прихватить себе с борта судна какие-нибудь сувениры. Князь и тут высказался хотя и лапидарно, но крайне сурово:
— Руки отрублю.
К шкиперам он и то относился куда более благожелательно и Иль, не выдержав, поинтересовался у него:
— Ваше сиятельство, ну, моё беспокойство можно понять, но вы не слишком суровы к своей свите?
Князь небрежно отмахнулся и сказал:
— Ах, граф, не берите в голову, разве это мужчины. Все они сухопутные крысы и никто из них никогда не выходил в море. Зато я до тридцати восьми лет, пока мой батюшка не решил отойти от дел и возложить на мою голову княжескую корону, командовал его эскадрой. Двадцать три года в море провёл.