Глава 3
Александр говорил убеждено. Я же до попадания в параллельный мир был почти атеистом и не задумывался о влиянии высших сил.
— Сначала расскажи хоть, как здесь очутился, как атаманом стал, — попросил я брата.
— Подставили меня на родине. Если помнишь, я заместителем начальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями был. Конфликт у меня с руководством обозначился. Требовали больше денег им отдавать. Там система такая сложилась: все предприниматели отстегивают за покровительство, а значительная сумма «на верх» идет. Мы на одного бизнесмена вышли. Начальник велел хорошо его «раскулачить». А бизнесмен тот нечестный предложил приличную сумму за то, чтобы от него отстали. Договорились с ним. Я не понял, что это — подстава. Но при передаче денег меня взяли, вроде как, с поличным за взятку. Начальник постарался. Не угодил ему…
Не хочу об этом больше. Меня под стражу взяли, судебные заседания начались. Уже на первом суде по предвзятым вопросам судьи понял, что реального наказания не избежать. Мне семь лет строгого режима светило. Вот и решил удрать. Матушка про портал рассказала, подумал: лучше в другой мир попасть, чем в тюрягу нашу. Из СИЗО сложно убежать, решил из зала суда. В туалет попросился, меня парень молодой сопровождал, отключил его точным ударом в солнечное сплетение. На улицу выскочил, наручники отцепил и скорей на электричку.
Понятно, план перехвата объявили. Я их методы работы знаю. Но пока активно начнут искать, какое-то время есть для того, чтобы скрыться. Не стал я нигде отсиживаться, в поезд сел, до Ольгино доехал, в Лисий Нос не рискнул: вдруг успеют на платформе уже человека поставить, чтобы меня караулил.
Пошел пешком по берегу залива к нам. Домой, естественно, не рискнул, дошел только до дуба, про который мама говорила, и сразу в дупло. Сказал заветные слова, так здесь и оказался. Встретил местных, сказал, что память у меня отшибло. К разбойникам попал, в авторитет у них вошел, выбрали меня недавно атаманом. Готовим сейчас им революцию.
— Кому — им? — поинтересовался я.
— Да власти нынешней, местной знати, ушастым этим…
— Ты скажи хоть, какой здесь год сейчас?
— Семь тысяч пятьсот тридцатый…
— Какой? — удивился я.
— Семь тысяч пятьсот тридцатый от сотворения мира. Это по старославянскому календарю, который здесь принят. У нас же, в той жизни, как ты знаешь, летоисчисление велось от рождения Иисуса Христа, а здесь — со дня, когда Бог создал землю и человека.
— А как же раскопки, Чарльз Дарвин, эволюция, превращение обезьяны в человека?
Александр пояснил:
— Здесь запрещено все то, что не подпадает под официальную религиозную точку зрения. Если начнешь рассуждать про теорию естественного отбора, тебя арестуют и выпорют. Или объявят сумасшедшим.
— Вот и у нас, ты не застал, объявили пандемию коронавируса, массовую, обязательную для большинства граждан вакцинацию, существенные ограничения для не привитых. И против сказать ничего нельзя. Я думаю, коронавирусная истерия раздута для того, чтобы отвлечь людей, запретить митинги и большие сборища граждан, погасить протестные выступления и беспорядки. Уж очень неспокойно сейчас в нашем мире.
— А что, и в нашей родной России разве опять может революция начаться? — поинтересовался Саша.
Я ответил так:
— Путин сказал, что революция в нашей стране невозможна. Но большинство людей считают по-другому. У нас сильная власть. Оперативно устраняет своих противников. Даже меня могли посадить за мои заметки с размышлениями. Но может найтись какой-нибудь сильный, но малоизвестный пока политик, и громыхнет в России… Может, ты вернешься в наш мир и там устроишь им… Впрочем, нет, нам не нужны бунты и потрясения. Никому от этого лучше не станет. Любая революция приводит к смертям и лишениям. У нас есть надежда на то, что власть одумается, поменяет курс развития страны.
— Здесь такой надежды уже нет, — задумчиво сказал Александр.
— А на самом деле, если по нашему летоисчислению, какой тут сейчас год? — вновь задал я интересовавший меня вопрос.
— Думаю, такой же, как и у нас. Наверное, Бог создал два наших мира одновременно. Только здесь люди оказались менее воинственными и даже более религиозными, чем у нас. Здесь не было ни революции семнадцатого года, ни Первой, ни Второй мировой войн. Но этот мир существенно отстает от нашего в техническом развитии.
— Войны, гонка вооружений и военной техники являются весомым стимулом такого развития, — сказал я.