–Так много страсти вложить в четверостишье могли только Вы,– Лилия набралась смелости ответить ему взглядом,– Вы всегда говорите о страсти. Это Ваша больная тема.
–Вы правы,– снова улыбка,– Но этот огонь во мне разожгли Вы.
–Перестаньте,– она опустила голову, чтобы скрыться от этого грубого сводящего с ума натиска с его стороны,– Я не могу подпитывать Ваш огонь. Вы сильно рисковали с этим подарком. Если бы мой отец…
–Ваш отец запрещает дарить Вам цветы?– Изма склонил голову набок,– Тогда пусть запретит Природе выращивать их!..
–Он говорит, что сорванные цветы – это трупы, завёрнутые в ленту,– Лилия вновь посмотрела на мужчину,– В поместье нет сорванных цветов, а если бы он увидел, что мне их подарили… Что бы он сказал…
–Но Вы ведь так не думаете?
–Отчасти мне кажется, что и я теперь воспринимаю их так… Но Ваш подарок мне был очень приятен, как бы там ни было. Особенно стихи…
–Вы любите стихи?
–В последнее время да,– смущённо улыбнулась принцесса,– Хотя я считала такой глупостью мечты девушек, которые хотят, чтобы им посвящали песни и поэмы…
–Это значит, в Вас проснулась романтика,– Оритт склонился ниже и прошептал эти слова, из-за чего у Лилии вновь едва не случился припадок от нахлынувших эмоций. Девушке было очень трудно говорить с Изма. Что бы он ни сказал, от него веяло чем-то, что так просто не объяснить. Магнетизм. Возможно, это слово идеально описывало его умение отключать все мысли Лилии, оставляя лишь одну. Щёки принцессы вновь заполыхали, являя Изма заметный румянец.
–Вы…– девушка положила одну руку на грудь, словно пытаясь прикрыться от этого взгляда, что столь явно раздевал её,– Что Вы делаете?
–Пытаюсь высвободить прекрасную принцессу, запертую в башне,– снова эта широкая улыбка,– Разве это преступление?
–Нет, но мой отец может увидеть это именно так,– Лилия взволнованно посмотрела на двери в поместье.
–Его Величество занят ещё минимум на десять часов,– Оритт осмелился коснуться пальцами подбородка девушки, из-за чего она перевела взгляд блестящих глаз на него.
–Вы…– прошептала Лилия, чувствуя, как от волнения теряет дар речи,– Вы меня касаетесь…
«Прямо как отец»,– подумала принцесса, не посчитав нужным произнести это вслух.
–Мне прекратить?– Изма, казалось, совершенно не волновало возможное наказание. Чёрный Король или нет – он прекрасно знал законы, и, если Лилия не против, то даже Ройдфорд ничего ему не сделает такого, чего стоит бояться. Девушка прикрыла глаза, стараясь прочувствовать его пальцы кожей лица.
–Нет…– шёпот, больше похожий на мурлыканье,– Это… здорово…
82 года, 127 день
Оритт приезжал в Зелёный Рай каждый раз, когда у него был выходной. Лилия же ждала его у городских ворот, чтобы не мелькать перед поместьем с мужчиной. Их встречи были, словно сказкой: прекрасный принц на белом коне, разве что военачальник на чёрном жеребце, и принцесса, запертая в «башне». Мужчина дарил Лилии красные розы, после чего пара отправлялась гулять по пустой дороге в Тиланей. По вечерам они ходили по берегу Аззуй, и Лилия рассказывала мужчине о своих размышлениях, касаемо кровавых рек и прочих мрачных выводах. Изма слушал, затаив дыхание. Судя по рассуждениям принцессы, сразу можно было подвести итог – Лилия точно дочь Ройдфорда.
Лёгким касанием губ Изма целовал её руку, касаясь каждого тонкого пальчика по очереди. Его, казалось бы, невинные поцелуи заставляли принцессу дрожать от желания, но она держалась. Она продолжала лелеять мечту о своей особенной первой ночи, и, кажется, Оритт разделял её, хотя они об этом не говорили. Девушка заворожено смотрела на Изма, забывая обо всём. Забыв о своих друзьях, лишь изредка навещая их, забыв о матери и отце, с которыми даже не виделась в последнее время, забыв об учёбе насовсем. Лилия чувствовала себя нужной и желанной.
Одним из вечеров они перешли черту. Принцесса позволила Изма поцеловать себя, и не пожалела. После этого все дни до следующей встречи Лилия не ходила, а парила над землёй. Она ждала, когда Изма вернётся, и мечтала о том, как однажды их не остановят преграды целомудрия. Принцесса застывала над своим личным дневником, закрыв глаза и закусив свои пухленькие губки. Лилия совершенно не думала о том, что скажет отец, если узнает о её прогулках на закате, но разве это было важно? Оритт сейчас был единственным, кто волновал девушку. Лилия знала, что это неправильно, но она хотела его. Хотела кричать о нём всему миру, но не могла. Не позволь Бог, если мать узнает о любви дочери, не говоря уже об отце. Принцессе прекрасно было известно, что он скажет. Что это глупости и нужно забыть. Нет. Это не глупости, и Лилия не хотела забывать.