И Бакалавры в продырявленных заклинаниями балахонах; и Рома с Миланой, державшиеся вместе, словно опасность еще не совсем миновала; и Бартомиу с Аделардом: Великий Принц поддерживал старика за локоть, потому что зельевар, казалось, вот-вот рассыплется в труху.
И только Фредерика не было.
Хотя за него Флоренс не переживала. Что могло случиться с призраком?
Но поймав взгляд Старшего Бакалавра, который могучий старик то и дело бросал в сторону от Флоренс, девушка поняла, что кое-что с Фредериком все же случилось. Повернувшись, она увидела призрака, заточенного в высоченный прозрачный цилиндр, стенки которого пропадали высоко в облаках. Материя цилиндра показалась Фло странно знакомой.
«Что происходит?» – воскликнула девушка, изумляясь тому, что она говорит, но сама не слышит собственных слов.
Флоренс увидела, как Гемма плотно сомкнула веки, а по щеке волшебницы скатилась слезинка.
Девушка рванула к женщине, желая просочиться сквозь прозрачную преграду, чувствуя свою способность сделать это. Но, на удивление, ноги не послушались её. Ноги были словно на привязи. Опустив взгляд, Фло сначала не поняла, на что она смотрит. И только потом с ужасом осознала, что её ноги увязли в собственном теле.
Флоренс видела себя, распростертую на земле. Как-то совсем неловко распростертую. Шлем на голове покосился, забрало упало назад, и через узкую щель девушка увидела свои остекленевшие глаза. Их зелень потемнела, приобретя цвет пожухлой, мертвой травы, но даже сейчас Фло могла видеть в своих глазах отблеск восторга, последнего восторга, с которым девушка смотрела на любимую женщину. Белая рубашка и замшевые брюки были насквозь пропитаны кровью, как и высокие замшевые сапоги. В одной руке до сих пор был зажат давно потухший факел.
Флоренс сглотнула, желая и не имея сил отвести взгляд от своего безжизненного тела.
Но затем в голове девушки зазвучал зычный голос Старшего Бакалавра и завладел всем её вниманием, заставляя вновь смотреть на Гемму. Хотя делать это было больно. Видеть, что она страдает и не иметь возможности утешить её, было невыносимо больно.
Гемма едва заметно вздохнула и распахнула глаза, глядя только на Флоренс.
Волшебница сжала руки в кулаки, и девушка не удержалась от еще одной нежной улыбки.
– Ты просила меня о выборе? – прогремел на всю поляну Старший Бакалавр голосом, в котором были и обвинение и предчувствие близкого возмездия. – Получи свой выбор.
От этих слов колени подкосились даже у Флоренс, которая только отдаленно начинала понимать, в чем дело.
Девушка посмотрела на себя, на новую себя, прозрачную, почти как Бакалавр Средней Степени. Она направила себе ладонь в солнечное сплетение, и ладонь беспрепятственно вошла в тело.
«Ну дела», – протянула Флоренс.
Затем девушка посмотрела на Фредерика и покачала головой: «Здравствуй, братец-голограмма».
– Они оба мертвы! – продолжал Старший Бакалавр.
Его серый балахон вдруг начал развеваться, и длинные давно потерявшие цвет волосы тоже развевались, как на сильном ветру. Глаза древнего волшебника гневно смотрели на Гемму.
– И ты можешь вернуть к жизни только одного из них. Только одного! Второй навсегда покинет наш мир.
Взгляды всех на поляне, всех живых, выражали сейчас сочувствие и сострадание. Но никто не решался смотреть на волшебницу в этот момент, отводя глаза в сторону, едва скользя взглядами по стеклянным цилиндрам, за которыми находились двое самых дорогих Гемме людей. Точнее то, что от них осталось.
Флоренс увидела, как Ансельм поддержал Гемму за локоть, потому что волшебница едва не лишилась чувств. Но затем женщина выпрямилась, решительно подняла подбородок и по очереди посмотрела на заключенных в прозрачные сосуды Флоренс и Фредерика.
Она была полна решимости выбрать.
Гемма смотрела то на Флоренс, то на Фредерика. На Флоренс. На Фредерика.
И с каждой проходящей секундой, которые сейчас длились, совсем как минуты, её решимость таяла. Девушка видела это по её взгляду, в котором уже проскальзывала растерянность и так явственно читалась боль.
И чем дольше Гемма стояла перед лицом самого страшного выбора в своей жизни, тем больше боли было в её взгляде. Боли от невозможности принять решение.
Флоренс вдруг поняла, что не может заставить Гемму выбирать. Потому что правильного выбора здесь не было. Потому что с последствиями выбора Гемме придется жить всегда. Всегда при взгляде на одного Гемма будет думать о другом, о заплаченной цене. И Флоренс не могла допустить этого.
Именно в этот момент Флоренс вспомнила слова Ромы о Законе, сказанные Главой Ученого Совета много недель назад, будто совсем в другой жизни. Она вспомнила каждое слово так явственно, словно блондинка произносила их прямо сейчас: