Сердце забилось быстро-быстро, и Фло бросило в холод, когда она поняла, где находится: девушка сидела в своей машине. Чувство огромной потери навалилось на неё, грозя поглотить и раздавить: неужели ей все привиделось, приснилось? Её Гемма, неужели она вымысел?
– Нет, только не это, нет, – повторяла Флоренс, набросившись на автомобильную дверь и дергая её.
У Флоренс не было ни единого доказательства того, что все произошедшее с ней в последние месяцы случилось на самом деле. Ни единого доказательства, кроме огромного, всепоглощающего чувства в груди. Но зато это чувство было реальнее всего остального.
Флоренс уже и не думала по завершению последних своих отношений, что сможет встретить женщину и полюбить её. Но это случилось. И где эта женщина? В другой реальности? Вне досягаемости!
Желание вернуться к Гемме как можно скорее, утешить её, прижать к себе, заставляло Фло лихорадочно искать варианты выхода.
Вдруг на пассажирском кресле зазвонил телефон. Звук был преотвратно отрезвляющим. Много недель Флоренс не слышала этого звука и теперь удивленно смотрела на жужжащий мобильник.
На экране загорелось слово «Любимая». Несколько секунд девушка не могла понять, что значит это слово. Она никогда не называла так Гемму. Но было же, было когда-то у этого слова особенное, присущее только ему значение.
Джоанна!
«Откупиться от меня хотите? Не получится!» – со злостью подумала девушка.
Когда-то Флоренс готова была отдать полжизни за звонок этой женщины, теперь же не готова была потратить и лишней минуты, несмотря на то, что в её мире между этими моментами прошло, может быть, пару часов, но для Фолренс между этими моментами пролегала целая жизнь.
– Джоанна, я не могу говорить, – ответила в трубку девушка, стараясь, чтобы её голос не звучал резко. – Прощай, – и добавила после удивленного молчания на том конце провода. – Будь счастлива.
Затем, дрожащей от напряжения рукой, Флоренс набрала еще один номер.
– Мама, я люблю тебя, – сказала она включившемуся автоответчику, – со мной все хорошо. Очень-очень хорошо, – и положила трубку.
Когда с прошлым было покончено, Фло справилась, наконец, с дверцей и выскочила на дорогу. Ливень продолжал нещадно хлестать, но девушка не замечала непогоды. Желание вернуться в Поднебесье, вернуться домой, к Гемме, поглощало её полностью.
Фло крутила головой, пытаясь отыскать на дороге то место, где она встретила Младшего Бакалавра в одеянии нищенки. Все придорожные кусты выглядели такими одинаковыми в темноте. Мимо, сигналя, промчался автомобиль. Шины с визгом скрежетали об асфальт, когда машина на скорости объезжала девушку. Флоренс поняла, что стоит прямо на дороге, и должно быть свет фар выхватил её фигуру в последнее мгновение.
Но все это совершенно не волновало Фло. Все казалось чужим, ненастоящим.
Наконец, Флоренс углядела поворот дороги, который показался ей верным. За кустами возвышалась черная чаща леса. Вроде именно туда повел её Младший Бакалавр. Сбежав вниз по дорожной насыпи, с гулко бьющимся от волнения сердцем, Фло бросилась в лес.
Вскоре к ближайшей от шоссе больнице подъехала машина скорой помощи.
– Мы нашли на обочине тело молодой женщины.
– Её сбила машина?
– Следов удара нет. Но пульс не прощупывается, приборы показывают остановку сердца и прекращение мозговой деятельности.
– Документы есть?
– Ни кредитки, ни паспорта. Только водительские права на имя Флоренс Химмельгрей.
– Предположительная причина смерти?
– Никаких видимых повреждений.
– Везите в морг. Вскрытие покажет.
В Поднебесье прошла неделя.
Фредерик несся по весеннему лесу, что было сил. Он спешил домой, не замечая жидкой грязи под ногами. Снег только растаял, и тропинки в лесу развезло. Птицы высоко в ветвях щебетали с особым неистовством, словно сами не верили наступлению весны. Где-то сбоку в огромной луже расплавленным золотым кругляшом плавало солнце.
Волшебник успел за несколько дней окончательно привыкнуть к своему телу, будто и не было долгой разлуки. Подол черной сутаны был перепачкан, но Фредерик не придавал этому значения. Он вообще стал добрее и мягче, что было само по себе удивительно. Его карие глаза смотрели теперь с легкой насмешкой, выражение злости покинуло бледное аристократическое лицо, из-за чего черты лица потеряли неприятную резкость.
Если же Фредерик обращался к сестре, то и вовсе превращался весь почти в себя прежнего.
А вот Гемма стала другой. Гемма впервые в жизни, может быть, стала счастливой. Не смотря на то, что платья она теперь носила черные вместо белых.