– Я потеряла кольцо во всех этих потасовках, – прошептала Флоренс, буквально падая на землю.
Она с остервенением стала ощупывать примятую траву. Брови Ансельма поползли вверх. Даже он услышал, как смолк инструмент в душе девушки.
– Сжалься над нею, – пропищал один из гномов, уже водруженный на коня. – Ты же можешь.
– А что за кольцо-то? – недоуменно спросил Ансельм.
– Голубенькое такое, хрупкое, – объяснял ему второй, который еще переминался с ноги на ногу внизу.
Он помахал ручками, как бы намекая нетронутому, что тоже хочет на лошадь.
Ансельм посмотрел на него в раздумье, потом покачал головой, и вместо того, чтобы подсадить второго к первому, опустил первого гнома к его товарищу на землю и сказал:
– Я не могу найти это кольцо. А вот вы ей, по-моему, кое-чем обязаны. Так что вперед! На поиски!
– И ты не скажешь бакалавру, что мы тут были? – с надеждой спросил первый гном.
- Скажу, – ответил Ансельм. – Но я попрошу простить вам это.
Сквозь тучи стали все более настойчиво пробиваться лучи солнца. И Флоренс тут же почувствовала нестерпимое желание расстегнуть куртку.
Она сидела на лошади позади Ансельма. Впереди нетронутого, привязанные к седлу, словно мячики, подпрыгивали гномы.
– Ой!
– Ой!
– Ой!
– Ой! – раздавалось то от одного, то от другого.
– Ну хватит! – не выдержала Флоренс. – Устроили тут перекличку.
Гномы смолкли. Насколько могли. Ансельм вел лошадь неспешной рысью дальше.
Флоренс откинулась назад, чтобы шире распахнуть полы куртки. Воздух прогревался, и жара становилась нестерпимой
– Чем пахнет? - спросила она, принюхиваясь.
– Такое ощущение, что блинчиками, - ответил Ансельм, водя носом.
Флоренс опустила глаза на его спину и увидела на плаще дыру. Края ее тлели и стремительно расползались стороны. А через дыру уже виднелась белая кожа нетронутого, покрывающаяся волдырями. Рубашка тоже прогорела насквозь.
– Что за…? – опешила Флоренс. – Ты горишь! Это ты горишь!
Ансельм резко обернулся, задев ее крепким плечом, и Флоренс вылетела из седла.
– Оох, – произнесла она лежа на земле, когда дар речи вернулся к ней.
Она лежала на траве. Открыв глаза, Флоренс увидела добродушное лицо нетронутого перед собой. И лицо это выражало искреннее беспокойство.
– Вот значит, как у вас обращаются с женщинами? – попробовала она пошутить, но вместо шутки ей удалось только просипеть эти слова, хотя эффект был достигнут, и Ансельм улыбнулся.
Затем брови его поползли вверх, а затем вниз и почти встретились на переносице. Флоренс моргнула.
– Как – с женщинами? – спросил Ансельм.
– Началось, – выдохнула Флоренс и уронила голову на землю.
– Вот и мы его спрашиваем, где у него юбка! – хором загалдели гномы.
– С чего ты вообще решил? – спросила было Флоренс, но вдруг спохватилась. - Как твоя спина?
– А что с ней? – спросил в свою очередь Ансельм, помогая Флоренс сесть.
– Она горела! – с напором произнесла Флоренс, когда нетронутый продемонстрировал ей, что цел и невредим. На плаще и следа не было от недавнего пожара. Флоренс открыла рот, потом закрыла, потом опять открыла и закрыла, и только с третьей попытки ей удалось сформулировать вопрос:
– Кто ты?
– Я нетронутый. Меня зовут Ансельм, – ответил он ей.
– Это прекрасно все объясняет, – проворчала Флоренс, вставая. – А как же ты жив? Ты только что горел!
Ансельм пожал плечами.
– Я волшебный, – наконец, улыбнулся он. - Позже тебе все расскажу.
И по тому, сколь застенчивой сейчас была его улыбка, окруженная ежиком двухдневной щетины, Флоренс поняла, что он шутит.
– Так, теперь вернемся к тому вопросу, почему это ты не видишь, что я женщина, – произнесла Флоренс, уперев руки в боки. – Опять из-за юбки? Ты же.. Ты же такой… – торопливо говорила она, надеясь, что слово «такой» все объясняет.
И тут Ансельм смутился еще больше. Очевидно, что ему было очень неловко отвечать. Он опустил голову и еле слышно произнес:
– Я не могу сказать, что я не вижу этого. Я вижу что-то непонятное, и поэтому решил, что…
– Что такого во мне непонятного? – спросила Флоренс, разводя руками. – Тебя смущает моя одежда?
– Не одежда, – тихо ответил Ансельм.– Душа.
– Замечательно, – с шумом выдохнула Флоренс и отвернулась от него. – Просто замечательно…
– А кто тебе вообще разрешил смотреть мне в душу? – вдруг взорвалась она. – У вас что, здесь так принято?
И тут же осеклась. Грудь пронзила резкая боль. Это опять заболело что-то в районе сердца. Совсем рядом с ним. Флоренс сжала зубы.
– В душу не смотри, на штаны не смотри, видишь, как нам было нелегко? – оживились гномы.