— Так вот это, может быть, и есть письмо? — тихонько проговорила Ичи, опускаясь на колени и аккуратно собирая цветы. — На Ти-Чи-Ики у нас существовало такое понятие, как «язык цветов»; это какая-то ужасно давняя традиция. Здесь такой нет?
— Мне кажется, что-то такое было, — задумчиво нахмурился Володька, активируя болталку. — Сейчас уточню.
А мне в этот момент на болталку пришёл вызов. Опознав жаждущего моего общения человека, я предпочёл ответить: Уотс крайне редко звонит по пустякам.
— Винни, извини, ты совершенно не вовремя. Позже проявись, пожалуйста, ладно?
— Погоди, у меня важные новости! Мы с Петровичем идиоты, совсем забыли с твоей болезнью; завтра приём в Кремле, тебя будут награждать! Сам, лично.
— За что? — опешил я.
— За спортивные достижения. Ну, не тебя одного, не обольщайся; там толпа народу. Короче, мысль мою понял? Приглашения я тебе скинул, текст прошения тоже.
— Спасибо, — растерянно хмыкнул я, но агент уже отключился.
— Есть куча всяких статей, — сообщил тем временем Владимир. — Только как-то это… неожиданно.
— Он мне так в любви первый раз признался, — сквозь слёзы проговорила мама, чуть отстранившись и бросив на старшего сына взгляд. — Я книжку одну старую читала, ему рассказала про такой обычай, а он утром улетал, и утром мне цветы привезли. Вслух боялся, гордый. Володьке тогда годик бы-ы-ыл, — и она разразилась новым потоком рыданий.
— Не плачь, — участливо пробормотала Ичи, погладив её по коленке. — Всё обязательно наладится.
— Мам, ну, в самом деле, не можешь же ты всерьёз верить, что отец тебя куда-нибудь отпустит, даже если ты будешь очень рваться? — хмыкнул Володя. — Не дурак же он, в самом деле.
— Я так соскучилась, — всхлипнула мама, отстраняясь и рукавом утирая слёзы. — Ну, почему он такой упёртый, а? Надо же хоть немного доверять собственным детям!
— Прости меня, пожалуйста. Я даже предположить не мог, что всё так обернётся, — тяжело вздохнув, я качнул головой. — Давай я тебя домой отвезу, а?
— Вот ещё! — решительно возмутилась она, резко успокаиваясь. — Стоит проявить минутную слабость, а вы рады воспользоваться. Нет уж, пусть он сначала признает, что был не прав!
— И кто-то ещё что-то про упорство говорит, — хмыкнул Володя. — Вот уж действительно, муж и жена — одна сатана.
— Слушай, мам, тогда у меня к тебе есть любопытное предложение, — вставил я. Раз переубедить маму в очередной раз не удалось, слов утешения подобрать я не мог, оставалось самое простое — переключить внимание. — Как ты смотришь на то, чтобы лично встретиться с главой нашего государства?
— В смысле? — на меня ошарашенно вытаращились все, включая Ичи, а мама даже окончательно перестала плакать.
— В прямом. Тут внезапно выяснилось, что меня на завтра пригласили для вручения какой-то правительственной награды за достижения в спорте. Составишь компанию?
— Нормально. Мой сын удостоился правительственной награды, а я об этом последняя узнаю! — ошарашенно протянула она.
— Мне самому только что Ирвин сообщил, так что, можно сказать, ты узнаёшь первой. Хотя я и сейчас не очень в курсе, что именно мне планируют вручать, — извиняющимся тоном пояснил я. — Как я понял со слов Винни, мне её присудили как раз когда я на Гайтару отбыл. Ну так что?
— И ты ещё спрашиваешь?! Конечно, пойду! Только мне надеть нечего.
— Это нормально, мне тоже нечего, завтра утром что-нибудь придумаем, — я не удержался от улыбки. Одна польза от внезапно наметившегося мероприятия всё-таки была: мама заметно оживилась и окончательно взяла себя в руки.
— А список приглашённых узнать можно? — вдруг уточнила она с каким-то странным маниакальным блеском в глазах.
— Не знаю, а тебе зачем? — озадачился я.
— Вань, ну ты как маленький, — рассмеялся Вовка. — Естественно, уточнить, не занесёт ли туда каким-нибудь ветром отца. Но на самом деле шансы есть. Награда приурочена к празднику, завтра же день основания Федерации, и вручается дословно «за государственные заслуги и достижения, укрепляющие авторитет Земной Федерации». Будут награждать выдающихся учёных, спортсменов, общественных деятелей и деятелей культуры.
— Ты откуда всё это знаешь? — удивлённо вскинула брови мама.
— Я не знаю, я тебе новость зачитываю, — отмахнулся он, выпрямляясь и аккуратно поднимая свою миниатюрную супругу. — Помимо награждения будет ещё и торжественный приём в честь праздника, и какие-то торжества. Мероприятие эпическое, народу будет уйма. Так что, Вань, береги маму; в таких местах порой попадаются очень неприятные личности, а она у нас женщина воспитанная, и на хамство симметрично ответить не способна.
— Володь, что-то ты разговорился, — проворчала «воспитанная женщина». — Сейчас в лоб дам!
Владимир демонстративно накрыл ладонью рот, Ичи тихонько захихикала, а я, опомнившись, пошёл искать подходящую ёмкость для цветов. В итоге, правда, нашлась только кастрюля, но уж лучше так.
Честно говоря, когда мама всё-таки определилась с нарядом и явилась мне в «боевой готовности», я тоже очень понадеялся, что генерал Зуев будет в числе приглашённых на мероприятие гостей. Потому что в таком случае у них просто не было шансов не помириться; всё-таки, у нас удивительно красивая мама.
Причём красива она всегда была той тёплой, солнечной красотой, которая облагораживает и заставляет окружающих тянуться к ней. Мягкие черты лица, лучистые зелёные глаза, морщинки в уголках которых добавляли скорее смешливости, чем возраста. Красиво очерченные губы с чуть приподнятыми уголками, будто только и ждущие повода разойтись в улыбке. Светлые волосы с золотистым оттенком собраны в высокую причёску. Строгое элегантное платье глубокого синего цвета с открытой спиной выигрышно подчёркивало очень женственную фигуру.
— Слушай, а мы с тобой красивая пара, — захихикала она, окинув меня взглядом.
— М-да, думаю, никто не поверит, что ты моя мама, — хмыкнул я в ответ. — Ты слишком молода и красива для этого.
— Правильно-правильно, тренируйся в комплиментах. Тебе ещё твою узницу завоёвывать, — она насмешливо показала мне язык.
— Вызволить бы её ещё, — мрачно возразил я.
— Вызволишь, я в тебя верю, — улыбнулась она, ободряюще похлопав меня ладонью по груди. — Раз уж всё так удачно складывается, значит, это судьба.
Я тоже на это надеялся, но всё равно было очень тревожно. Ощущение, что это мой единственный шанс всё-таки вытащить Юнаро, заставляло здорово нервничать и дёргаться. Хорошо хоть ехал я не один, а в компании было легче отвлечься от мрачных мыслей. Кажется, мама испытывала схожие эмоции, так что по дороге мы с ней увлечённо болтали о какой-то ерунде, пытаясь оказать друг другу моральную поддержку.
На входе всех прибывающих пропускали через десяток разнокалиберных сканеров и долго уточняли личности. Тех, кто пытался качать права и проявлять недовольство, стражи порядка мстительно мариновали ещё дольше, строго выполняя все предписания инструкций. Поскольку инструкции эти пишутся, — как утверждают все мои знакомые, имеющие представление о данном вопросе, — параноидальными шизофрениками, месть была действительно страшна.
А вот мне с охраной, напротив, повезло. Кое-кто из них (в числе которых оказался начальник караула) меня знал, и нас приняли более чем радушно, как «своих», после выполнения обязательных формальностей утащив в караулку. Я никогда не понимал подобного отношения, но не возражал. Ну, интересно людям потыкать меня пальцем — пусть потыкают, а я не развалюсь.
Маму в итоге засыпали комплиментами сначала как «прекрасную даму», потом, выяснив личность, — ещё и как «прекрасную маму». Меня уважительно хлопали по плечами и фотографировались на память. В конце концов начальник караула сам вызвался сопроводить нас к месту награждения, решительно отвергнув все возражения. Мы в итоге остались только в выигрыше; этот мужчина преклонного возраста в личном общении оказался очень интересным человеком, всю дорогу развлекал нас забавными случаями из практики, всевозможными околополитическими анекдотами и интересными историями из жизни охраняемого учреждения. Кажется, этот старинный дворец он искренне любил, а вот возможность кого-то с ним познакомить выдавалась очень редко, так что нам с мамой обеспечили увлекательную экскурсию по закрытым для посещений коридорам. Никогда не любил ходить по музеям, последний раз делал это ещё в школе, но здесь по сторонам глядел с искренним восхищением.