— Тесса!
Звонкий голос резко оборвал столь долгожданный сон, возвращая к жестокой реальности. Недовольная, я распахнула серо-голубые глаза и с горечью осознала, что ничего так и не изменилось: мрачные унылые стены, дождливая погода за окном, и мы всё ещё не выбрались за пределы неприступного «Хелдона». Потянувшись, я уныло взглянула на невысокую девушку, потревожившую сон, и, вздохнув, негромко спросила:
— Неужели ночь пролетела так быстро?
— Практически без трёх минут семь, — ответила подруга, с улыбкой обнажая белоснежные зубы. — Пора спускаться на линейку, а потом завтрак.
— Да, София. Я помню о режиме.
Как оказалось, мой ответ прозвучал слишком уныло, отчего девушка нахмурилась и, хватая за руку, потянула с кровати.
— Иногда кажется, что ты самая ленивая из всего «Хелдона». Собирайся, а я подожду в коридоре.
София направилась к двери, и её белокурые волосы рассыпались по плечам. Проводив подругу сонным взглядом, я вновь опустилась на кровать и осмотрела комнату. Первым делом, в глаза бросилось потёртое серое платье, которое износилось ещё несколько месяцев назад. За это время мне «посчастливилось» убедиться в его полной бесполезности и никчёмности. Ткань быстро застирывалась, оставляла длинные разводы вдоль швов, а на поясе то и дело протирались дыры, которые приходилось периодически зашивать. И всё ради того, чтобы день за днём, с утра до вечера, носить форму, которую в лагере ввели ещё задолго до моего рождения. Как же я недолюбливала бесполезные правила. Иногда создавалось впечатление, словно нас всех загнали в одну консервную банку и пытаются растить по своему подобию, будто клонированных овец. Однако главарь общины всегда повторял одно и то же: «Мы все должны радоваться новому дню и возможности проживать в тепле и комфорте». Что же, ничего не стоило поспорить на этот счёт. Разумеется, я была благодарна за кров и пищу, но ничто не унимало душевного волнения.
Ежедневно, каждую минуту, я проживала, ощущая себя частью чего-то невообразимого, того, что невозможно отыскать среди серых стен. Мне безумно не хватало красок, которыми художники расписывали свои чудесные картины, словно вдыхали жизнь на страницы толстых книг, обнаруженных Софией на пыльных полках в местной библиотеке. Нет, мы никогда не покидали стен своего дома, не видели большой воды и не плутали среди непроходимого леса. Только сквозь толстые окна, издалека, открывался необыкновенный вид, но и этого было недостаточно. Как же мне хотелось коснуться зелёной травы, ощутить запах живых цветов, вздохнуть полной грудью, наконец! И эти мысли преследовали дни напролёт, не оставляли даже во снах. Душа всегда стремилась к чему-то большему и возвышенному.
Вздохнув, я схватила платье и, стянув с плеч ночную рубашку, облачилась в свой повседневный наряд. Что же, очередной день без красок, который мы проведём за учёбой в чёрно-белых тонах. По неведомым причинам, появилось отчаянное желание спрятаться в комнате и не покидать эти стены до конца своей жизни. Я сразу покачала головой и отбросила ярко-рыжие кудри за спину, осознавая, что Хелдон не позволит пропустить занятия. Стоит быть смелее и напористее. Кто знает, а вдруг в будущем что-то изменится, и самые необыкновенные сны станут реальностью?
— Глупости.
Уже через несколько секунд я оказалась в просторном тёмном коридоре, едва освещённом тусклыми лампами. Воодушевлённо улыбнувшись, я шагнула вперёд, вместе с Софией протискиваясь сквозь толпу девушек и юношей, которые, так же, как и мы, спешили вперёд по коридору к главному залу третьего уровня.
«Хелдон» — наш дом, в котором больше полувека назад поселились те немногие, кому удалось выжить после сильнейшего наводнения, уничтожившего практически девяносто процентов суши. На планете остался один небольшой клочок земли, на котором и расположился этот лагерь. Мы жили в строгой общине, где все подчинялись одному режиму. Никто не осмеливался ослушаться и нарушить правила, потому что за это обычно жестоко наказывали. Я не знала, что именно происходит на нулевом уровне, но люди никогда не возвращались оттуда прежними.