Проводили «Щ-324» в боевой поход из Таллина 30 декабря 1939 г. Новый, 1940 год ее экипажу предстояло встретить в море. Уходящий год провожал «щуку» сильным штормом. За несколько минут до торжественного момента из отсека в отсек передали распоряжение командира:
— Встречу Нового года отставить. Она переносится на более благоприятное время.
Несколько суток лодка искала противника. Нелегкие оказались эти дни. Вначале «Щ-324» попала в каменный лабиринт. Ее форштевень дважды касался подводной скалы. Когда всплыли для зарядки аккумуляторной батареи, держаться на поверхности оказалось невозможно, пришлось погрузиться и попытаться лечь на грунт. Но даже на глубине 34, а потом и 42 м лодку поднимало и ударяло о камни.
На пятые сутки появился еще один враг — плавающий лед. Пришлось уходить мористее.
С каждым днем все труднее становилось определять свое место. И командир применил своеобразный, хотя и небезопасный метод: находил на карте характерную гряду подводных камней и, проложив к ней курс, опускался в намеченной точке на грунт, чтобы убедиться по глубиномеру в правильности своего места. После такого «определения» уходил на позицию и каждые 10— 15 мин поднимал перископ для осмотра горизонта. Но возникало новое препятствие: «глаз» перископа затягивала белесая муть. Нашелся и в этом случае выход — чаще опускать его для оттаивания в воду.
13 января поиск, казалось, должен был бы увенчаться успехом — на горизонте обнаружены дымы кораблей — конвой из пяти вымпелов. Атака! Торпеды устремились к вооруженному транспорту водоизмещением около 8 тыс. т. Но, увы, они прошли мимо цели. Затем послышался нарастающий шум винтов.
Сначала по одному борту, потом по другому стали раздаваться оглушительные звуки взрывающихся глубинных бомб. С трудом удалось оторваться от преследования. В отсеках с облегчением вздохнули. Плавание продолжилось.
В дневнике, который вели в походе капитан-лейтенант А. Ковтун и старший политрук В. Посекалин, есть такие строки: «17-й день. Где наше место — неизвестно. Лодка стала похожа на плавающий айсберг. Лед свисает от антенн до палубы. Глубомеры в центральном посту замерзли. Леера вырвало вместе со стойками. Верхний люк закрыть невозможно. Мотористы Тихонов и Литов отогрели люк двумя паяльными лампами. Погрузились с большим трудом»[124].
Запасы продуктов и пресной воды подходили к концу. Оставаться на позиции дальше стало бесполезно, да и рискованно. Но и выбраться из Ботнического залива было сложно. Подводников подстерегали мины, гранитные скалы и сплошной лед. Пробиваться через него в надводном положении опасно: возможны нападение с воздуха и встреча с вооруженными ледоколами противника. К тому же сжатие льдов могло раздавить легкий корпус и нанести другие непоправимые повреждения.
Оставался один выход — пытаться пробиться через пролив Сёдра-Кваркен подо льдом. Дерзкое, но единственно возможное решение! В центральном посту состоялся «военный совет». Решение командира было одобрено. Штурман сделал предварительную прокладку, рассчитал курсы. У маяка Стурброттен «Щ-324» ушла под ледяное поле.
В журнале боевых действий появилась новая запись: «...19 января 1940 г. 9.10. Погрузились. Объявили боевую тревогу. 9.17. Легли на курс 208°. Начали форсировать пролив в подводном положении на глубине 17 м...»[125]
Скорость лодки составляла всего 2—3 узла. Увеличивать ее было нельзя — каждая миля пути таила опасность. Приборы часто показывали глубины менее 25 м. Иногда приходилось с трудом проталкиваться сквозь узкую щель между дном и льдом. В вахтенном журнале снова появились отметки: «Стукнулись о грунт», «Коснулись грунта». В общей сложности за весь поход в нем сделано 38 (!) подобного рода коротких записей. После одного из таких ударов о грунт через полтора часа плавания в подводном положении лодку подбросило вверх, и она буквально выскочила на поверхность, проломив 12-сантиметровый лед.
Прокладывая курс по счислению, A.M. Коняев на траверзе острова Меркет повернул на 25° влево и благодаря этому благополучно избежал посадки на двухметровую каменистую банку, а их по курсу движения корабля было в этом районе немало.
Естественно, в такой обстановке командира корабля все время не оставляла мысль: удастся ли в случае необходимости всплыть во льду? На всякий случай подготовили торпеды. Если лед пробить силой плавучести не удастся, Коняев решил, создав дифферент на корму, попытаться подорвать его залпом из носовых торпедных аппаратов. И все же «Щ-324» удалось выбраться на поверхность. Первый раз она пыталась всплыть с глубины 20, затем с 40 м, но безрезультатно. Рубка упиралась в лед, а он не поддавался. Погрузившись на глубину 70 м и продув цистерны, корабль снова устремился вверх — сильный удар, лязг и скрежет металла. Корпус лодки содрогнулся. Младший командир Тихонов по приказанию Коняева с трудом открыл заклинившуюся крышку рубочного люка. В центральный пост хлынула струя свежего воздуха.