Точка.
А теперь — буфет!
В буфете нужно было платить, но это не останавливало. Двойной виски — рубль пятьдесят шесть. Бутерброд с красной икрой сорок две копейки, с чёрной шестьдесят семь.
— Виски в Америке пьют с красной икрой, — авторитетно сказал я.
— Ты был в Америке? — спросил Коля.
— Доводилось.
Виски с икрой — то ещё сочетание, но успех был несомненный. Однако повторить никто не решился: было мнение, что за нами наблюдают, выявляя нестойких. Пятьдесят граммов в компании единомышленников можно и даже нужно, но если человек не способен остановиться, цена ему невелика.
— А кто ж следит? — простодушно спросил Коля.
— А свой брат студент и следит, — ответила Лиса.
Колю, впрочем, это не напугало, он сказал, что через три дня едет на сбор, и потому бутылочка пива, что была за обедом, полностью удовлетворила его потребность в алкоголе.
Может, и так. А, может, не хочет впустую тратить полтора рубля.
Мы проявили спортивную солидарность, и тоже отказались от виски.
— Мы, спортсмены, должны подавать пример, — сказала Пантера.
— Спортсмены? Ты спортсменка? — спросила Инга, девушка с соломенными волосами, ивановская ткачиха.
— Первый разряд, — с гордостью ответила Пантера.
— Ну, это не считается. Я тоже в школе занималась ориентированием.
— Еще как считается, присоединяйся!
Но Инга предпочла нам виски. Кто его знает, когда ещё случай представится — настоящий польский виски!
Ладно, переживём.
Далее по расписанию следовал тихий час. Полежать, отдохнуть, чтобы обед усвоился, а виски — выветрился. Или выветрилось. Кто-то подчеркивал мужской род напитка, а кто-то утверждал, что правильно — средний.
Тихий час я воспринял как необходимую передышку. Право, давно я не чувствовал себя в пионерском лагере, пусть с пивом, виски и Джеймсом Бондом, но — пионерском.
Только расположился на кровати, собираясь вздремнуть, как в номер пришли Лиса и Пантера.
— Мы будем охранять твой сон!
— От кого?
— На тебя, Чижик, многие глаз положили. Не все тут такие простые, как лыжник Коля!
И в самом деле, спустя пять минут в номер заглянула Нина, затем Инга, затем Мария, затем Катя…
— Чижик отдыхает, у Чижика режим, — отвечали девочки, целомудренно сидевшие за столом и читавшие прессу.
— А вы что здесь делаете?
— А мы готовим для него обзор важнейших событий, — и они показывали газеты, Лиса — «Правду», а Пантера — «Известия».
Пораженные увиденным, остальные отступали.
— Это временный успех, — предупредила Лиса. — Иногда они возвращаются.
— Почти всегда, — уточнила Пантера.
— Кошмар, — заявил я потрясенно.
— Принцев мало, золушек много, обычная история.
Я и сам мог бы додуматься. В нашей прессе, по радио или телевидению, о моей личной жизни не упоминали. Как бы её и нет. Да и западные голоса тоже обходили эту тему стороной. Вот и сложилось впечатление, будто Чижик свободен, как птица.
— Могли бы к Коле наведаться, Коля — олимпийский чемпион.
— Наведаются, не бойся. Но ты в приоритете. Лыжники — люди суровые, молчаливые, все больше по сборам ездят, а ты — по заграницам. На себя посмотри!
Я посмотрел.
— Человек, как человек.
— Костюм английский, туфли французские, рубашка…
— Итальянская, натуральный шёлк, — подсказал я.
— Ну вот, как же такого буратину упустить? Весь в заграничном, и пахнет от тебя…
— Пахнет? — ужаснулся я.
— Голову утром мыл?
— Мыл.
— Шампунем?
— Ну да, шампунем.
— Заграничным?
— Японским.
— А девушки японское за двадцать шагов чуют. Вот от Коли пахнет моющим средством «Фея», а это не то. И с «АББОЙ» Коля не пел, а ты пел. В общем, готовься к штурму.
— Может, я лучше вернусь в Москву? А то глупо как-то получается. Комедия положений.
— Вся жизнь — театр, тебе ли этого не знать. Но у нас есть план, — успокоили они меня хором.
— Какой план?
— Простой, но надёжный. Проверенный.
— Ну, разве проверенный…
В пять тридцать вечера, уже в сумерках — организованная прогулка на Москва-реку. По дорожке, мощёной жёлтым кирпичом. Прошлись, взбодрились, раздышались. Редкие снежинки, ели, огромные, до звёзд, яркая половинка луны, и — тишина.
— Как романтично, — сказала Инга. — Того и гляди, пролетит чёрт и украдёт месяц.