========== Часть 1 ==========
На изможденный дневной жарой Фес опустилась темная южная ночь, зажигая на высоком небосводе россыпи ярких мерцающих звезд. Узенькие пешеходные улочки, пронизывающие сетью старый город, постепенно опустели — его жители погрузились в сон. Однако же был как минимум один дом, обитателям которого было не до сна — шумный праздник, посвященный визиту заокеанских гостей, обернулся редчайшим переполохом, когда один из них, отхлебнув чая из предложенного стакана, повалился на пол без сознания.
Эта картина — бесчувственный Лобату, распростертый на ковре, встревоженная Жади, склонившаяся над ним и требующая врача, взирающий на все с ледяным спокойствием Саид и перепуганная Зорайде — стояла перед глазами у Лукаса, когда он в сопровождении нескольких угрожающего вида и крепкого телосложения молодцев шел по ночным улицам Феса. Люди Саида переговаривались между собой о чем-то на арабском, и все выглядело так, будто они ведут «подопечного» вовсе не в гостиницу, как было сказано, а на самую настоящую расправу. Лукас неприметно вздрогнул, вспомнив лицо соперника. Холодный и острый, как лезвие кинжала, взгляд Саида говорил о том, что этот человек способен на все. Возможно, даже на убийство, тем более, когда речь идет о женщине, самой важной женщине в судьбе их обоих. Бразилец почувствовал, как его тело каменеет от страха, страха не только за свою жизнь, но и за жизнь и безопасность Жади, однако уже через пару мгновений он испытал необычайный прилив сил: сердце, бьющееся с рекордной скоростью, разгоняло кровь по жилам, а мозг начал лихорадочно генерировать варианты бегства. Сгинуть здесь, где-нибудь в темной подворотне, зверски истерзанным этими дикарями? Ни за что! В такие минуты Лукас переставал узнавать сам себя.
Он шел чуть позади своего «конвоя», и очередной поворот улицы подсказал прекрасное и единственное в такой ситуации решение: кованая лестница, приставленная к деревянному настилу крыши, прямо-таки призывала его взобраться по ней и спастись от разбойников. Лукас сделал это незаметно для людей Саида и так легко, словно ему было двадцать лет. Он притаился между балок и увидел, как наемники заметались в растерянности — больше сомнений не осталось, их намерения явно недобры, а значит, расслабляться рано. С ловкостью циркового артиста — откуда в нем взялось столько прыти? — Лукас перебрался на соседний карниз и залез повыше, продолжая слышать доносящуюся снизу озлобленную и суетливую арабскую речь. Они его ищут, ищут и непременно найдут! Лукас с высоты наблюдал, как его преследователи мечутся по переулкам. Огромный выброс адреналина напрочь лишил его рассудка, и бразилец зачем-то попытался перелезть на ближайшую крышу по крайне неудобному и опасному выступу.
Ступня повисла над пропастью, не сумев ни за что зацепиться, кисти рук, отчаянно впившиеся в практически гладкий камень, предательски соскользнули, и мужчина сорвался. Острая, нестерпимая боль пронзила спину дважды: сначала при падении на деревянные доски, проломившиеся под резким ударом, точно соломинки, а затем при приземлении на каменную мостовую. Лукас запомнил лишь мелькнувшее на секунду звездное небо и страшную, но короткую, как выстрел ружья, мысль: «Какой бесславный конец».
***
В себя Лукас пришел уже в реанимации с катетером в носу, весь обклеенный какими-то датчиками. Не сразу поняв, что произошло, он хотел было встать, но тело его совершенно не слушалось — сил хватало разве что на то, чтобы моргнуть глазами. Медбрат, дежуривший у койки больного, прочел в его взгляде немой вопрос: «Что со мной случилось?» Молодой араб на французском языке принялся успокаивать пациента, чтобы тот не нервничал — Лукас понял это по тону, каким говорил сотрудник больницы. Однако ему не нужны были эти никчемные фразы, на каком языке бы они ни были произнесены, ему была нужна информация. Что произошло после падения? Как он очутился в реанимации? Что теперь с ним будет? Увы, в чужой стране узнать все это было не так легко. Осталось просто ждать… Вот только ждать чего?
Али на пару с окончательно пришедшим в себя Лобату спешили в больницу. Ахмед, слуга сида Али, накануне нашел Лукаса в полумертвом состоянии посреди обрушившегося деревянного настила, чем, вероятно, спас ему жизнь. Врачи сразу сообщили, что положение серьезное и требуется срочная операция, но подробностей никто не знал. Лобату был в полнейшем ступоре — мало того, что он сам попал в пренеприятную ситуацию, так еще и Лукас чуть не отправился на тот свет! И как он только взглянет в глаза Леонидасу?.. Ну почему он не смог убедить коллегу и сына своего старого друга не ходить на этот проклятый вечер? Зачем пошел на поводу у Лукаса? Лобату сильно нервничал и не очень-то старательно боролся со жгучим желанием приложиться к «фляге спокойствия», но рука марокканца, уверенно сжимающая ладонь, и его убаюкивающие речи не давали осуществить желаемое.
По светлым коридорам госпиталя деловито сновали доктора в белых халатах, санитарки в хиджабах толкали перед собой тележки с бельем и медицинским инвентарем, но в целом не было привычной для больниц суматохи — даже обеспокоенные родственники пациентов вели себя очень сдержанно и культурно, никто не повышал голос, не суетился. Сид Али провел совершенно растерявшегося Лобату к лечащему врачу Лукаса, который не слишком был настроен на беседу.
— Поймите меня правильно, — отпирался хирург, — эта информация конфиденциальна, я могу сообщить о состоянии больного только родственникам.
— Но Лукас иностранец! — возразил Али. — Сеньор Лобату его коллега и друг семьи, я тоже не посторонний человек, мы имеем право знать информацию хотя бы для того, чтобы сообщить ее в Бразилию.
— Хорошо, если вы настаиваете, — согласился врач и поправил очки. — У пациента тяжелая травма позвоночника, нами была проведена экстренная операция, и в дальнейшем потребуется еще ряд вмешательств, но, к сожалению, чувствительность нижних конечностей утрачена. С большой долей вероятности, навсегда.
— Аллах, какое несчастье! — пораженно воскликнул Али.
— Что, что такое? — встревожился Лобату, ни слова не понимающий по-арабски.
— Доктор сказал, что Лукас не сможет ходить.
— Абсолютный кошмар! — пришел в ужас бразилец. — Но… но, возможно, это какая-то ошибка? Ведь еще не было проведено достаточного количества обследований, и врачебные ошибки никто не отменял! Не так ли, сеньор Али? — пытался он утешить самого себя.
Али перевел эту реплику качающему головой хирургу.
— Врачебные ошибки случаются, но поверьте моему тридцатилетнему опыту оперирующего травматолога: у вашего коллеги нет шансов встать на ноги. Вы должны благодарить Аллаха уже за то, что он остался жив.
— Мы можем навестить его? — поинтересовался Али.
— Сегодня мы переведем его в обычную палату, но не задерживайтесь и не утомляйте больного разговорами. А теперь прошу меня извинить, в отделении много работы.
С этими словами врач удалился по делам, оставив обескураженных посетителей наедине с шокирующим фактом. Оба молча погрузились в свои мысли и корили себя за то, что никак не смогли предотвратить несчастный случай, даже религиозный Али, во всем уповающий на волю Аллаха, заметно помрачнел. Лобату же вовсе чуть не поплохело, но он изо всех сил старался держать себя в руках и думал, что при форс-мажорных обстоятельствах отделение кардиологии всего двумя этажами ниже.
***
— Черт знает что! — Леонидас беспокойно расхаживал туда-сюда по своему кабинету, жалуясь Альбьери на сына. — Просто немыслимое, возмутительное ребячество! Взрослый мужчина, женатый, имеющий дочь, вот-вот займет руководящий пост в серьезнейшей компании, а все туда же — побежал за чадрой, будто ему только-только сравнялось двадцать!
— Леонидас, не нервничай! — невозмутимо проговорил Альбьери, рассевшийся на кресле. Успокаивать кого-либо, особенно Леонидаса, совсем не его конек — доктору было проще вывести новую породу телят, чем произнести слова утешения.
— Не нервничай? — язвительно переспросил Феррас. — Ты хоть понимаешь, что Лукас срывает мне контракты на востоке? Мы с этими арабами не за один день договаривались о сотрудничестве, возводили деловые мосты, налаживали контакты. Для чего? Чтобы мой безответственный сын, поддавшись порыву юношеской ностальгии, запорол репутацию компании навсегда?!