— К-хм, одну минуту, — извинился Леонидас и хлебнул воды из бутылки, стоявшей перед ним. — Таким образом…
В перерыве в фойе бизнес-центра он повстречался с Саидом, который, судя по всему, намеренно искал этой встречи.
— Сеньор Леонидас, — Саид с таинственной полуулыбкой протянул ему руку, — ваше выступление было блестящим, поздравляю.
— Да? — неловко улыбнулся Леонидас и ответил на рукопожатие. — Спасибо, Саид. Не ожидал увидеть вас здесь сегодня.
— Отчего же нет? — в голосе Саида была слышна издевка.
— Я полагал, что вы… Полагал, что вы более заинтересованы в сотрудничестве с другой компанией.
— Да, мы действительно не смогли стать полноценными деловыми партнерами, к сожалению. Обстоятельства сыграли нам не на руку. Но я пришел сюда не как потенциальный партнер, а как интересующееся акциями вашей компании лицо.
— Да-а, неужели? — непринужденно проговорил Леонидас, внутри почувствовав легкую панику.
— Знаете, сеньор Леонидас, — улыбка слетела с лица Саида, как маска, — я никогда не стремился завладеть чужим. Я владею лишь тем, что принадлежит мне по праву, но если вдруг кто-то отнимет это у меня, то я отвечу тем же. Это мой принцип. Неплохой принцип для бизнеса, не так ли?
— Д-да, да. Очень мудро, Саид, очень мудро, — растерянно кивал Леонидас, делая вид, что не принял ничего на свой счет.
— Чтобы сохранить вашу компанию процветающей, я советую вам придерживаться того же правила. Оно работает не хуже, чем инвестиции.
— Простите, я не совсем вас понимаю, — как бы Леонидас ни старался держать марку, намеки Саида начинали выводить его из себя, и его лицо уже не было столь благодушным.
— Я всего лишь размышляю, куда мне вложить свой капитал, сеньор Леонидас, — марокканец вновь опасно улыбнулся. — Было очень увлекательно послушать вас. Хорошего дня.
Сказав это, он удалился, не дав визави возможности ответить. Высокая фигура Саида исчезла на лестничном пролете, а Леонидас долго стоял с озадаченным видом, глядя ему вслед.
— Господи, — тяжело вздохнул он, — только этого мне не хватало.
***
Домой Саид вернулся разбитым, оставив за порогом свое бахвальство. Наедине с собой он всегда становился несчастным и потерявшим всякие смыслы существования, кроме одного — вернуть дочь любой ценой. Попросив служанку сделать ему кофе, Саид направился в свою комнату и по пути встретился с Ранией.
— Рания? — без должного участия обратился он к ней. — Все в порядке?
— Да, Саид, — ответила девушка, опустив взгляд в пол.
— Ты была у врача?
— Была.
— Что-нибудь нужно? Лекарства, витамины?
— Мы с Аминой уже все купили, спасибо, — чуть слышно пробормотала она.
Удовлетворившись этим ответом, Саид двинулся дальше по коридору.
— Саид! — вдруг окликнула его Рания.
Мужчина обернулся и посмотрел на беременную жену. В ее глазах стояли слезы.
— Я тоже этого не хочу, Рания, — сказал он, предвосхищая ее вопрос, который так и читался на прелестном юном лице. — Все это мне тоже не нравится. Я хотел бы, чтобы все было по-другому, но мне не оставили выбора.
— Кто? Кто не оставил выбора? — устало спросила Рания, прислонившись спиной к стене.
Саид, спрятав руки в карманы брюк, неторопливым шагом подошел к ней и заглянул в глаза.
— Например, ты, Рания, — спокойно произнес он. — У тебя был выбор, принять мою сторону или сторону Жади. Ты предпочла последнее.
— Саид, я не хотела принимать ничью сторону, — Рания замотала головой. — Аллах свидетель, я выходила замуж с надеждой стать примерной женой и матерью. Я не собиралась ни с кем враждовать, воевать, я надеялась на то, что между мной и первой женой все будет делиться поровну. Я не была готова ни к интригам Жади, ни к твоей… — девушка замолчала и судорожно сглотнула.
— К чему? — вкрадчиво спросил Саид.
— Неважно. Саид, я просто любила и хотела быть любимой, я вовсе не намеревалась разлучить тебя с дочерью, мне это было не нужно, — Рания отвела взгляд и вытерла тыльной стороной ладони слезу со щеки.
Саид хмуро посмотрел на нее. На какое-то время ему показалось, что он и впрямь зашел чересчур далеко. Может быть, он действительно был слишком строг к Рании. Но стоило ему представить Хадижу где-то на краю земли, возможно, даже не в Бразилии (что маловероятно, но не исключено), одинокую, тоскующую по дому и родным, как его сердце начинало умываться кровью, и для жалости в нем не оставалось места.
— Поздно, Рания, — с обреченностью проговорил Саид. — Поздно рассуждать о том, что могло бы быть, но не случилось.
— А если Хадижа найдется? — в глазах Рании вдруг зажглась надежда. — Если Хадижа вернется в семью?..
— Если Хадижа вернется? Тогда… Тогда…
Глаза Саида покраснели от предательски подступающих слез, и он часто заморгал.
— Иди к себе, Рания, — буркнул он, глядя под ноги. — Ни к чему мы завели этот разговор, тебе такие разговоры не нужны. Давай успокоимся и не будем рассуждать о том, чего еще не произошло. Иди к себе, а я пойду к себе.
Рания осталась наедине со своими мыслями и тревогами. В ее чреве рос ребенок, и с каждым днем росла привязанность к нему, а еще было невероятно больно от предстоящей разлуки. Однако в этот раз Рания увидела в глазах Саида нечто, спрятанное за почти непробиваемой стеной холодности, непримиримости, боли и жестокости. Нечто, дающее надежду на лучшее, а надежда — это уже немало.
***
Две недели спустя
Яркий свет ламп в операционной слепил глаза. Прошло почти полгода с того дня, вернее, вечера, когда Лукас потерял возможность передвигаться на своих ногах, и за все время он никогда не вспоминал этот вечер в деталях. А сегодня вспомнил.
Ритмичные звуки барабанов, высокие мозаичные колонны риада,{?}[Традиционный дом в марокканском стиле, аутентичное здание в несколько этажей с внутренним двором-колодцем или фонтаном посередине.] яркие всполохи костра в темноте, маленький бассейн, усыпанный цветами, пестрые наряды танцовщиц, грациозно извивающихся под арабскую музыку. Роковые минуты вырисовывались в памяти с поразительной точностью. Интуиция кричала Лукасу остановиться, не идти в ловушку, но он не послушался внутреннего голоса.
«Добро пожаловать, вы озарили светом наш дом», — Саид улыбался и протягивал руку гостю, которого в душе люто ненавидел. Этот взгляд Лукас не забудет, пожалуй, и на смертном одре. В нем были вызов, угроза, насмешка и одна очень сильная эмоция, которую Лукас распознал не сразу. Он не мог подобрать должного названия этой эмоции. Зависть? О нет, это глубже обычной зависти. Бессильная злоба, ревность, обида на судьбу? Жажда мести? Ни одно из определений не могло в полной мере отразить сути того чувства, которое испытывал Саид. Он ненавидел Лукаса за то, что тот навсегда отобрал у него сердце любимой женщины. Единственной женщины, которой дышал Саид, из-за которой сходил с ума. Сумасшествие за маской внешнего спокойствия — может ли быть что-то страшнее этой картины? Интересно, убийцы так же смотрят на своих жертв, когда готовят расправу над ними?
Ответ на этот вопрос Лукас вряд ли когда-нибудь узнает. Тот вечер навсегда остался в прошлом: и ненависть в глазах Саида, и испуг на прекрасном лице Жади, и звездное небо над Фесом. Уродливым шрамом осталось лишь увечье, из-за которого Лукас и оказался вновь в операционной. Где-то в глубине души теплилась хрупкая надежда на лучшее. Совсем без надежды было бы невыносимо жить.
Наркоз начинал действовать. Лукас закрыл глаза и провалился в забытье.
========== Часть 78 ==========
Зейн задумчиво стоял у окна, скрестив руки на груди и глядя на то, как на горизонте пылает закат. Его лицо было напряжено, а взгляд темных, как ночь, глаз — остр и сосредоточен. Зейн всегда имел такое выражение в минуту угрозы или тогда, когда при нем решалась чья-то участь. А на этот раз он стоял в шаге от того, чтобы навсегда изменить жизни сразу нескольких человек. Нет, он не чувствовал себя вершителем судеб, гением, не упивался своей властью над чужими жизнями, как мог бы сделать на его месте какой-нибудь тщеславный человек. Зейн и подобные ему были лишь бичом Божиим, через который совершается возмездие.