— Да? Странно. Амина, открой окно, пожалуйста, мне нехорошо от этой духоты.
— Ра-ания! — Амина расплылась в радостной улыбке и обхватила ее за плечи.
— Что? — растерялась девушка. — Что такое?
— Ты беременна?!
Рания беспомощно хлопала глазами не то от восторга, не то от ужаса.
— Я?.. Я… не знаю.
— Рания, тебя благословил Аллах! — всплакнула от счастья Амина.
— Нет! — резко выкрикнула Рания и вскочила с кровати. — Это просто некачественный бахур, я не беременна!
— Рания! — устав воспитывать ее, удрученно воскликнула Амина. — Твое поведение начинает меня тревожить.
— Нет-нет-нет, — полушепотом повторяла девушка, стараясь не расплакаться. — Я не верю, не верю! Амина, что мне делать? — вдруг бросилась она в ноги старшей сестре. — Если этот ребенок родится, Саид заберет его себе, а меня выгонит! Он не передумает разводиться со мной!
— Тише, тише, Рания! — успокаивала ее та. — Все зависит от тебя, я же говорила об этом много раз и повторю еще! Судьба так тебе благоволит, а ты отказываешься принимать ее дары.
— Это не дары, Амина, это какое-то проклятье! — в слезах мотала головой Рания. — Знаешь, теперь я даже немного, самую капельку понимаю Жади.
— Перестань паниковать! Мы пойдем к врачу и все выясним. Вот увидишь, Саид будет счастлив услышать эту новость!
— Он был бы счастлив только в одном случае: если бы нашлась Хадижа. Амина, умоляю, не говори пока никому ни о чем! Дай мне время, мне нужно подумать, как быть…
— Ах, Рания, я пойду тебе навстречу, — нехотя согласилась Амина. — Но не тяни с принятием решения — твоя судьба, твое счастье в твоих руках. Не бери пример с Жади, ты видишь, какой строптивой она была в браке, и к чему это привело. Аллах, какая незавидная участь у этой женщины!
Рания лишь вздохнула в ответ. Голова была тяжелой, как колокол, и мысли в ней путались, словно нитки из клубка, которым играет котенок. Пару раз все же промелькнула надежда, что с Саидом еще все может наладиться, но стоило Рании вспомнить ледяной взгляд его глаз и тот сражающий наповал тон, которым он произнес слова развода, как все трепетные чувства в душе испарялись без следа. Она решила не думать пока о возможной беременности, боясь, что голова попросту взорвется от напряжения. В конце концов, это мог быть всего лишь некачественный бахур.
========== Часть 39 ==========
Очередная попытка принять сидячее положение окончилась для Лукаса неудачей, болью в спине и потерей всякого оптимизма.
— Малу, я больше не могу, это выше моих сил! — жаловался больной сиделке, в настоящий момент исполняющей роль инструктора по физической культуре. — Тело будто не мое, оно совсем меня не слушается.
— Это естественно, сеньор. Мышцы спины и пресса ослабли за то время, пока вы были неподвижны, но они придут в норму, если их тренировать. Сегодня вы показали гораздо лучший результат, чем вчера.
— Да? — скептически нахмурился Лукас. — По-моему, одинаково плохо.
— Со стороны виднее, — возразила сиделка. — Амплитуда движений, сила, выносливость постепенно увеличиваются. Давайте отдохнем пару минут и повторим попытку.
— Господи, за что?.. — простонал больной. — Малу, а как вы вообще решили пойти в эту отрасль? — вдруг поинтересовался он у нее. — Работа не из легких и не из приятных.
— Моего отца разбил инсульт, когда мне было семнадцать, — начала рассказывать Малу. — Здоровый, молодой, крепкий мужчина, работающий от зари до зари и обеспечивающий семью всем необходимым, в одночасье стал немощным и сам нуждался во всяческой опеке. Думаю, это было поворотным моментом в моей судьбе. Выходив отца, я решила помогать и другим людям, тем более, у меня неплохо получалось.
— Вашему отцу повезло.
— Я делала то, что сделала бы любая любящая отца и уважающая саму себя дочь. Пара минут прошли, время возобновить занятие, — напомнила сиделка.
— О нет, — проскрипел зубами Лукас и ухватился за тренажер, который тянула на себя Малу, чтобы помочь больному поднять корпус. — Вы слышите? — Лукас остановился и прислушался к шуму, доносящемуся снизу: громкий голос Леонидаса Ферраса невозможно было перепутать ни с чем. — Папа на кого-то ругается, но на кого?..
Сцена, разыгравшаяся в гостиной дома Феррасов, удивила бы кого угодно: посреди нее в совершенно непристойном виде стоял Лобату: в мятой, наполовину расстегнутой рубашке, со съехавшими набекрень очками, он держал в руке пустой стакан для виски и беззвучно открывал рот, точно рыба, выброшенная на берег, а напротив него в ярости метал гром и молнии Леонидас:
— Какой позор, какой позо-ор! Лобату, тебе не стыдно ходить по городу вот так?!
— Леонидас, — потрясенно шептал Лобату, — ты должен мне поверить: я действительно видел Диогу!
— Сеньор Леонидас! — Далва, стоявшая рядом, утопала в слезах. — Это знак Божий, неужели вы не видите?
— Знак Божий?! — свирепел на глазах Феррас. — У тебя нет совести, Лобату! Если так пить, то привидится что и кто угодно!
— Я вменяем! — оскорбился Лобату. — Я выпил, но я четко осознаю себя и окружающую действительность! Я видел Диогу так же ясно, как тебя сейчас, видел совсем близко, он говорил со мной!
— Я скоро сойду с ума от всего этого! — театрально схватился за голову Леонидас. — Лукас выпал из рабочего процесса, Тавиньо ни во что не вникает, теперь ты решил меня доконать своими пьянками, да? Вы хотите, чтобы компанию растащили по кусочкам, как нарезанный пирог, этого вы все добиваетесь?!
— Леонидас… — безуспешно попытался сказать ему что-то в пику Лобату.
— Не перебивай! — осадил его тот. — О чем мы говорили с тобой сегодня утром, помнишь? Саид начал вести переговоры с Варгасом у нас за спиной. Сейчас они подпишут контракт, а мы останемся в полном пролете!
— Леонидас, да послушай же, я видел твоего сына! — отчаявшись достучаться до друга, воскликнул Лобату.
— Расскажите, расскажите, как это было! — сквозь слезы упрашивала Далва.
— Мой сын здесь, в комнате наверху, — едва ли не по слогам произнес Леонидас. — А второй сын… Тебе прекрасно известно, что его больше нет. Лобату, это звучит даже кощунственно из твоих уст, — он притих на мгновение и погрустнел, но тут же встрепенулся, взглянув на рыдающую служанку. — А ты, Далва, не смей потворствовать!
— Сеньор Лобату, поднимемся к Лукасу, вы должны ему рассказать! — та схватила гостя за рукав рубашки и буквально потащила за собой.
— Не впутывайте в это Лукаса! — запротестовал Феррас, а затем махнул рукой на двух охваченных мистическим экстазом собеседников: — А, ладно, черт с вами со всеми!
Поднявшись нетвердым шагом по лестнице, Лобату вместе с Далвой вошел в комнату больного и посмотрел на него с какой-то особенной торжественностью, если не сказать — благоговением. Лукас застыл, чуть приподнявшись на постели, и в недоумении уставился на нежданного гостя, явно находящегося в нетрезвом состоянии.
— Лобату?.. Все хорошо?
— Лукас… — не меняя выражения лица, Лобату подошел к кровати больного и медленно опустился у ее изножья.
Далва, всхлипывая, прижимала руки к лицу и еле слышно бормотала молитвы.
— Что? — испуганно спросил Лукас, глядя на их торжественно-скорбные физиономии. — Кто-то умер?
— Не совсем, — Лобату неосознанно похлопал его по парализованной ноге. — Лукас!.. Я видел Диогу!
— Что?! — поразился Лукас. — Как это понимать?
— Диогу явился с того света, чтобы помочь тебе, Лукас! — благодарственно воздела руки к небу Далва. — Это знак, что ты поправишься!
— Я… я могу принести воды, если кому-то нужно, — растерянно предложила Малу, удивившись поведению визитеров.
— Я шел по улице, — с просветленной улыбкой вещал Лобату, устремив взгляд куда-то поверх Лукаса. — Шел выпивший, потерянный, неприкаянный… Я давно не помню себя в таком состоянии, сам до конца не понимаю, что на меня нашло. Буду откровенен, как на духу — я направлялся в бар, чтобы напиться до беспамятства. И вдруг я увидел… — мужчина трепетно протянул руку перед собой, словно пытаясь дотронуться до невидимого призрака. — Его.
Лукас и Малу в замешательстве переглянулись.