Густые, распущенные черные волосы, вечерние сумерки и складки палантина вокруг шеи скрывали ее лицо. Женщина не стала подходить близко к костру, чтобы отсвет огня не открыл ее черт.
— Простите, я так и не поздоровалась с вами, когда вы были дома у донны Флор, — сказала она чуть глуховатым голосом. — Это было невежливо. Я ее постоялица.
— Никогда не поздно сделать это, сеньора, — с улыбкой ответил Зейн, ни ноткой не выдавая охватившего его сладостного волнения. — Я польщен, что вы наконец решили уделить мне немного своего внимания.
Жади — а это, конечно, была она — села неподалеку от Зейна, по-прежнему скрываемая покровом сумерек.
— Вы араб? — вдруг спросила она.
— Египтянин, — уточнил Зейн.
— И вы давно живете в Бразилии?
— Достаточно давно.
— Вам никогда не хотелось вернуться на родину?
— Я считаю весь мир своей родиной, — уклончиво ответил Зейн. — В некотором смысле, наша родина — это вся земля.
— Ошибаетесь. Один близкий мне человек говорил, что нельзя иметь два сердца — одно на Западе, а другое на Востоке. Такой человек очень несчастен.
— Возможно. Но я никогда не делил свое сердце на части. Предпочитаю сохранять его целым.
— Вы удачливый человек, — покачала головой Жади. — Не видите глухих стен между разными мирами.
— Мир един, а стены люди воздвигают сами.
— Но они есть! — заспорила женщина.
— Смотря как к этому относиться. Но я понимаю, о чем вы говорите. Когда-то давно, в юности, я не захотел жить в окружении таких стен. Я захотел подняться над ними, чтобы увидеть всю красоту и разнообразие этого мира.
— И у вас получилось?
— Более или менее.
— Но вам пришлось чем-то пожертвовать? Семьей, репутацией?
— Вы очень проницательны, — вздохнул Зейн. — Мою репутацию в глазах семьи нельзя назвать безупречной, но когда привыкаешь жить свободно, рамки и условности уже не играют особой роли.
— Вы ни к кому не привязаны? У вас нет своей семьи, детей? — удивилась Жади.
— Нет.
— Вот видите, — Зейн не увидел ее лица, но услышал в ее голосе горькую усмешку. — Легко быть свободным, когда вы ничем не связаны.
— Любовь не тюрьма. Любовь ли это к родителям, к мужчине, к женщине или к ребенку.
— Нет, не тюрьма, — согласилась Жади. — Но ее оковы очень тяжелые. Единственная настоящая любовь на свете — это любовь родителя и ребенка, все остальное, — она судорожно сглотнула подступающий к горлу комок слез, — просто мираж, обман, западня.
— Так говорит тот, кто однажды сильно обжегся в ее пламени, — заметил Зейн.
— А вы разве не обжигались?
Зейн многозначительно улыбнулся и ответил:
— Нет. Наверное, я был слишком увлечен познанием других вещей, чтобы всерьез загореться любовью.
— Вы гордец.
— Ничуть. Я не подчеркиваю своего превосходства над теми, кто когда-либо искренне влюблялся.
— Так даже лучше. Хотела бы я никогда ни в кого не влюбляться.
— Зачем же нарочно лишать себя этого дара судьбы? — изумился Зейн.
— Дара судьбы? — резко переспросила Жади. — Любовь — это не дар, а проклятье. Она отнимает все и ничего не дает взамен.
— Любовь или грезы о любви? — уточнил египтянин.
— Простите, сеньор, я не могу больше разговаривать с вами, — извинилась Жади и поднялась на ноги. — Меня ждет дочь. Прощайте.
Быстрым шагом она удалялась в сторону деревни, где уже зажглись огоньки тусклых уличных фонарей и окна маленьких домов. Вскоре ее легкая грациозная фигура растворилась в вечерней тьме, а Зейн продолжал сидеть у костра, словно завороженный. «Она не просто просит о помощи, — подумал детектив. — Она кричит о ней».
========== Часть 51 ==========
Шанди с тяжелым вздохом посмотрел на наручные часы: у них с Мел в запасе был еще максимум час, после чего надо было возвращаться в Сан-Криштован, где для него и для Миру готовились торжественные проводы. Мел сидела напротив за столиком прибрежного кафе и грустно улыбалась, наслаждаясь последними минутами наедине с возлюбленным.
— Я буду очень скучать, Шанди, — с нежностью сказала она, глядя ему в глаза.
— Надеюсь, все не зря, — скромно улыбнулся в ответ Шанди. — Помни, что все свои труды, все победы я заранее посвящаю тебе, Мел. И маме, конечно. Она сегодня плакала с самого утра.
— Донна Жура? — поразилась Мел. — Не могу представить ее плачущей.
— Что ты, моя мама очень чувствительная. Просто она привыкла быть толстокожей на людях, но у нее очень доброе, мягкое и ранимое сердце.
— Как и у тебя, — любовно заметила девушка.
— Мел! Ме-ел! — раздался сзади восторженный вопль.
Мел обернулась. Со стороны набережной к ним бежал Нанду с какой-то рыжеволосой девицей. На его лице светилась улыбка до ушей, он энергично махал рукой подруге.
— Нанду? — удивилась Мел и привстала, чтобы обняться с приятелем.
— Вот это встреча! — радостно проговорил кудрявый блондин и затем пожал руку Шанди. — Привет, Шанди! А это Режининья, — представил он свою спутницу.
Отвязного вида девица с огненно-рыжими вьющимися волосами до пояса смерила Мел заинтересованным взглядом.
— Привет, а я о тебе кучу всего от Нанду слышала, — не переставая демонстративно жевать жвачку, поприветствовала она новую знакомую.
— П-привет, — несмело поздоровалась Мел, слегка оробев от разнузданных манер Режининьи.
— Ты куда пропала, Мел? — привычным веселым тоном спросил Нанду.
— Никуда, — пожала плечами та. — Просто я сейчас живу в другом месте.
— Идем сегодня тусить? — предложил парень.
Мел обменялась с Шанди неловкими взглядами.
— Не могу. Мы провожаем Шанди за границу.
— Да ладно?! — разинула рот Режининья и уставилась на Шанди. — Это круто, парень, поздравляю!
— Спасибо, — смущенно улыбнулся тот.
— Тогда приходи в выходные на концерт! — не унимался Нанду. — Ты же еще не видела, как мы выступаем!
— Не знаю, Нанду. У меня так много дел…
— Да ладно тебе! Приходи, оторвемся! — наседала на скромницу Режининья.
— Как-нибудь приду, — у Мел заалели уши.
— А вообще, как сама? — спросил ее Нанду.
— Нормально.
— Пошли, Нанду, — дернула парня за рукав Режининья. — У нас еще дела есть, ты забыл?
— Ладно, — нехотя согласился он. — Пока, Мел, рад был поболтать. Звони, приходи, не пропадай!
— Хорошо, до встречи, Нанду, — вымученно улыбнулась ему на прощание Мел.
— …Скучные они какие-то, — донеслись до столика кафе слова Режининьи.
Мел казалось, что она вся покраснела с ног до головы. Она буквально сгорала от стыда перед Шанди за старого приятеля и его странноватую подружку. Шанди и сам чувствовал себя неуютно после этой встречи. Слегка откашлявшись, он деликатно начал:
— Мел…
— Я знаю, Шанди, что ты сейчас скажешь, — перебила его Мел. — Что ты не хочешь оставлять меня одну в компании подозрительных друзей, которые думают только о развлечениях и выпивке, что я не умею как следует постоять за себя и свои интересы, что я…
— Мел, Мел! — постарался успокоить ее возлюбленный. — Не подумай ничего плохого, я доверяю тебе, но…
— Я не буду ходить на эти вечеринки, Шанди. Честно. Это все пустое, мне не интересны тусовки, шумные компании.
— А твоя подруга? С ней больше не случалось неприятностей?
— У Клаудии все хорошо. Она отличная подруга, мы хорошо ладим. Шанди, — вздохнула Мел, — не надо так беспокоиться за меня. Я уже не та, что была до встречи с тобой. Я теперь смотрю на многие вещи по-другому.
— Я очень рад это слышать, — тепло улыбнулся Шанди и положил свою ладонь поверх ее руки. — Пойми, Мел, иногда мне становится тревожно, сам не знаю, почему. Наверное, это из-за того, что я очень не хочу расставаться с тобой.
Мел растаяла от этих слов и трепетно поцеловала возлюбленного.