— А ты не знаешь? — хмуро взглянула на него Клаудиа.
— Раньше знал. Вернее, думал, что знал. У меня была (и есть) мама, крестного я считал родным отцом, просто удивлялся, почему они не вместе. Потом отец сказал, что он мне не отец, а мать не мать, что мой отец — этот сеньор, которого сегодня поздравляют, а настоящая мать умерла задолго до моего рождения.
Клаудиа мысленно поблагодарила Мел за то, что та вовремя рассказала ей о подоплеке происходящего. В противном случае она попросту рисковала получить легкое помутнение рассудка от услышанного.
— М-да, попал ты, парень, — пробубнила она себе под нос.
Их разговору помешал громкий, настойчивый, прерывистый сигнал автомобиля.
— Что это? — встрепенулась Клаудиа.
К воротам дома подъехал кабриолет, украшенный воздушными — отнюдь не праздничными — шарами. Здесь были блестящие надувные змеи, пауки, летучие мыши и прочие гады. На лобовое стекло водитель водрузил плакат с огромными черными буквами, складывающимися в слово «ИУДА». Шикарная блондинка в кричащем красном платье взобралась ногами на переднее сидение и выпрямилась во весь рост, держа в правой руке громкоговоритель. Водитель кабриолета дал ей знак, и блондинка грозно выкрикнула на весь двор и весь дом:
— Львеночек! Выходи, подлый циник, покажись мне на глаза!
— Это же моя крестная… — пробормотал в ужасе Лео.
Тем временем в доме Леонидас вел деловую беседу с партнерами.
— …Поставки на восток, безусловно, очень важное направление, но я уверен, что наша компания может успешно обойтись без него. А где Лео? — вдруг всполошился он и огляделся по сторонам. — Куда подевался мальчик? Он же только что был здесь! Извините меня, — он учтиво раскланялся с коллегами и двинулся вглубь гостиной.
Внезапно до его слуха долетели звуки громкоговорителя с улицы. «Что это? — удивился он про себя. — Кто-то решил поздравить меня со сцены?»
Выйдя во двор, Леонидас чуть не грохнулся в обморок. Прямо на глазах у всех сливок общества его с трибуны поливала грязью Иветти. Правда, то была не совсем трибуна, но какая разница, когда для репутации возникла серьезная угроза?
— Иветти! — вне себя от ярости выкрикнул он. — Что ты себе позволяешь?!
— Трус! — Иветти указала на него рукой, как самая заправская революционерка. — Циник! Подлец! Думал, что сделал ребенка моей подруге, и это пройдет для тебя безнаказанно?!
Во дворе особняка Феррасов воцарилась звенящая тишина.
========== Часть 59 ==========
— Иветти, как тебе не стыдно?! — грозный крик Леонидаса гулко прокатился над затихшей толпой. — Что за цирк ты устроила? Бога ради, извините ее, извините, — тут же начал он смущенно раскланиваться в разные стороны. — Эта женщина не в себе, приношу вам тысячу извинений, дорогие и уважаемые гости! Сейчас охрана все уладит.
— Это я не в себе? — раскатисто захохотала Иветти так, что уже не нужен был никакой громкоговоритель. — Вот же нахал! Переспал с моей лучшей подругой! Врал мне двадцать лет!
— Сеньора, пожалуйста, уезжайте, — подошел к ней охранник.
— И не подумаю! — Иветти выбралась из кабриолета и угрожающе двинулась вперед, стуча шпильками по брусчатке.
— Не пускайте ее, не пускайте! — распорядился Леонидас.
— Сеньора, вам нельзя сюда…
— Почему нельзя?! — взмахнула сумочкой блондинка. — Потому что я говорю правду? Лео, а ну, подойди сюда!
Лео недоуменно ткнул себя пальцем в грудь, будто спрашивая: «Ты обращаешься ко мне?»
— Да-да, ты, подойди!
Лео, которого эта щекотливая ситуация не столько смущала, сколько забавляла, вскинул брови, улыбнулся, встал и подошел к крестной.
— Полюбуйтесь! — указала на него рукой Иветти в присутствии сотни потрясенных гостей. — Этого мальчика я помогала растить его матери — предательнице, змее, которую я пригрела у себя на груди — с рождения! Что-то поздно в тебе взыграло чувство отцовского долга, Львеночек! Я даже не знаю, кто из вас более циничен: Деуза, которая нагло пользовалась моим гостеприимством, или ты, наплевавший на собственное дитя!
— Иветти, Иветти! — Леонидас, сменив тактику, с раскрытыми кверху ладонями подошел к взбешенной блондинке. — Ты все не так поняла, позволь, я проясню ситуацию, но только не на людях!
— Да что тут можно понять не так? — презрительно фыркнула та. — Ты сам не отрицаешь того, что ты отец Лео, а его мать — моя лучшая подруга. Была когда-то. И как вы его зачали, интересно? По воздуху? Если назовешь мне хотя бы один альтернативный способ появления детей…
— Иветти… — от жуткого стыда Леонидас побагровел от макушки до пят. — Ну, хотя бы искусственное оплодотворение, для начала, — полушепотом добавил он.
Иветти снова засмеялась так, что стали видны все ее тридцать два идеально ровных, белоснежных зуба.
— Эти сказки про искусственное оплодотворение вы будете рассказывать кому-нибудь другому! Нет, Львеночек, ты за все ответишь и сполна заплатишь за двадцать загубленных лет моей жизни. Я уже начала составлять исковое заявление в суд. Жди повестку.
— Иветти, ради всего святого…
— Подожди, я еще не закончила! — властным жестом остановила его женщина. — Я не уйду отсюда, не повидав Лукаса, и не советую тебе препятствовать мне в этом.
— Это исключено! Лукас болен, он никого не принимает сегодня! — запротестовал Леонидас.
— Сначала спросите его, хочет ли он меня видеть, — стояла на своем Иветти. — Если Лукас откажется, я немедленно уйду.
— Я могу сходить к нему, — робко предложила Мел, с изумлением наблюдавшая, как и остальные, за разыгравшимся представлением.
— Мел… — тяжело вздохнул Леонидас и сдался под сильнейшим натиском Иветти: — Хорошо, сходи к отцу.
Маиза, онемевшая от ужаса, наконец нашла в себе силы сдвинуться с места. Она прорывалась сквозь скопление гостей к дому, постоянно извиняясь:
— Простите… Извините, мне нужно пройти… Извините…
Вернувшись в опустевшую столовую, она открыла кухонный шкафчик, достала аптечку и принялась дрожащими руками рыться в ней в поисках успокоительного.
— Маиза, что с тобой? — суетилась прибежавшая следом Далва. — Сварить тебе кофе?
— Какой позор, Далва! — Маиза судорожно пригладила рукой короткие волосы. — Какой позор! Завтра утром во всех газетах напишут об этом отвратительном инциденте, об этой ужасной вульгарной женщине в нашем доме!
— Какова же нахалка, да, Маиза?! — сердито подбоченилась служанка. — Надеюсь, сеньор Леонидас после сегодняшнего вечера порвет с ней навсегда! Давно пора было!
— Далва, я хочу провалиться сквозь землю. Провалиться сквозь землю! — эмоционально воскликнула Маиза. — Но мне нужно идти к гостям и улыбаться как ни в чем не бывало, чтобы не сделать еще хуже. Как же меня замучило это вечное притворство!
…Во дворе по-прежнему царило напряженное молчание. Иветти и Леонидас стояли друг напротив друга, как бойцы на ринге. Это молчаливое противостояние никто не смел нарушать, даже ветер — и тот затих. Иветти сверлила бывшего возлюбленного испепеляющим взглядом, тот парировал ей ответным из-под хмурых бровей.
Мел выбежала из дома и легкой походкой направилась к дедушке.
— Ну, Мел? — спросил тот.
— Папа сказал, что хочет поговорить с донной Иветти, — пролепетала Мел, растерянно глядя на них обоих.
— Вот так тебе, Львеночек! — победно заключила Иветти. — Еще не родился мужчина, который будет мною помыкать!
Гордо бросив последнюю фразу, Иветти чуть тряхнула распущенными волосами и со вскинутой головой зашагала к дому.
— Простите ее, уважаемые, дорогие гости, — виновато заулыбался Леонидас. — Иветти… Она… актриса. Эти творческие личности такие непредсказуемые! Иветти очень… экзальтированная женщина, — с трудом подобрал он слово и с трудом его выговорил.
Точно по мановению волшебной палочки, замершая толпа ожила, заговорила, задвигалась, а музыканты снова заиграли блюз. Однако буря миновала не всех — Телминья схватила брата за руку и увлекла за собой подальше от чужих ушей.