— Ты что, Телминья, спятила? — возмутился Сесеу. — Что ты меня хватаешь?
— Изволь объясниться, что тебе надо от Мел? — решительно спросила его сестра.
— От Мел? Мне?! Я просто один раз подошел к ней и спросил, как у нее дела! А что, нельзя было?
— Не надо строить из себя невинность, Сесеу! — сощурилась Телминья. — Только слепой не заметил, что ты на нее пялишься!
Сесеу зашелся громким смехом — пожалуй, даже чересчур громким, с выраженными нервическими нотками.
— Телминья, ты чудачка! Опять тебе мерещится то, чего нет! Я скоро уже вздохнуть не смогу рядом с Мел, чтобы тебе чего-нибудь не показалось!
— Очень хорошо, если так. У Мел только-только все наладилось. У нее есть любящий парень, и не имеет значения, что он сейчас далеко.
— Я рад за Мел, только не понимаю, зачем ты мне это все говоришь, — хмыкнул Сесеу.
— Всего лишь напоминаю. Сесеу, я знаю твои замашки. Мел не одна из тех девиц, к компании которых ты привык.
— Вот именно, Телминья, вот именно! — подчеркнул Сесеу и тут же зацепился взглядом за троицу красоток в коротких вечерних платьях. — Вечер обещает быть интересным, — ухмыльнулся он. — Привет, девчонки!
Телминья лишь укоризненно покачала головой ему вслед. Кого-кого, а своего братца она знала как облупленного.
— …Лукас! — Иветти появилась на пороге тихой, темной спальни и щелкнула выключателем на стене. — Почему ты сидишь в темноте?
— Иветти, я очень рад тебя видеть! — улыбнулся больной. — Свет мне ни к чему, но спасибо за заботу.
— Как ты, дорогой мой? — с сочувствием спросила она и присела у кровати.
— Схожу с ума, но в целом нормально.
— Львеночек настоящий гад, — Иветти насупилась и сложила руки на груди. — Уровень его цинизма просто запределен!
— Не могу с тобой не согласиться, — вздохнул Лукас.
— У меня в голове не укладывается его подлость! — возбужденно жестикулировала блондинка. — Они с Деузой стоят друг друга!
— С кем?..
— С Деузой. Эта змея когда-то была моей подругой, ну, до того, как родила от моего мужчины. Хотя я и тогда считала ее подругой, просто не знала, что мальчик, которого Львеночек имел наглость притащить сегодня сюда — его сын, иначе бы я…
— Постой, Иветти, — прервал ее неразборчивую речь Лукас. — Ты подумала, что этот парень — сын моего отца?
— А что тут думать, Лукас?! Однако Деуза хитра, хитра-а… Придумала эту легенду с искусственным оплодотворением, она и сейчас пыталась меня ею накормить, но как только я увидела Лео, сразу все поняла. Сразу!
Лукас задумался.
— Иветти, можешь рассказать мне обо всем по порядку?
— По порядку? Ну, слушай. Мы познакомились с Деузой двадцать пять лет назад…
— Нет, не надо с самого начала. Расскажи только о последних событиях.
— Что ж, будь по-твоему, — пожала плечами Иветти. — Неделю назад мне позвонила Деуза, вся в слезах — вот ведь умелая актриса! — и сказала, что у нее в жизни происходит неладное, что-то связанное с сыном, с которым у нее и так постоянно были проблемы. Я — наивная дура — примчалась к ней по первому зову. Сидела, выслушивала ее нытье про то, как Львеночек, которого она ни разу в жизни до этого не видела — ага, а зачала она ребенка по телефону, видимо, или по почте! — начал приезжать к ним домой, называть Лео сыном и вообще грозится перетянуть парня на свою сторону. Я не могла поверить своим ушам. Я не могла представить, что способно заставить Львеночка вести себя подобным образом! Но когда Лео спустился к нам…
Лукас тяжело вздохнул.
— …Вот тут-то я все и поняла. Деуза пыталась наврать мне, говорила, что Львеночек тут совершенно ни при чем и не имеет никаких прав, но она забыла, что я в лицо знаю сыновей этого подлеца! Мне хотелось вцепиться в нее, — Иветти вошла в раж, изображая свои эмоции, — выдрать ей все волосы, а потом поехать к Львеночку и плюнуть ему в лицо десять раз. Хорошо, что я вовремя одумалась и не стала этого делать. Месть — это блюдо, которое следует подавать холодным. И я собой довольна, вот так-то! — вздернула подбородок блондинка.
— Иветти, — Лукас слегка помотал головой, — на этот раз ты не права.
— Лукас! — поджала она губы в негодовании. — Уж от тебя-то я не ожидала!
— Он в некотором смысле действительно сын моего отца, но лишь отчасти.
— Отчасти сын? Лукас, по-моему, у тебя температура, — Иветти заботливо пощупала его лоб.
— Это клон, Иветти. Мой клон, — разом выложил ей правду Лукас.
— Что?!
— Ты же знаешь, что это такое?
— З-знаю, — растерялась женщина, — но… такое не могло прийти мне в голову даже в страшном сне, я думала… Мне казалось, клоны бывают только в фантастических фильмах. Клоны-люди, я имею в виду.
— Я тоже так думал, — мрачно сказал Лукас и поведал ей обо всем, что на данный момент было известно ему самому.
Иветти выслушала его с открым ртом. Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.
— Так значит… Выходит… Я зря сердилась Львеночка? — выдала она наконец и просияла от радости.
— Выходит, так, — смягчился Лукас и улыбнулся. — Иветти, я давно хотел спросить у тебя, но все как-то не решался позвонить.
— Что такое, Лукас? — забеспокоилась Иветти.
— Жади. Тебе известно о ней хоть что-нибудь? — с надеждой спросил он.
Лицо блондинки вновь стало напряженным.
— Нет, Лукас, мне ничего о ней не известно. Я хотела бы порадовать тебя новостями о Жади, но я не приучена врать в таких делах. Она исчезла. Должно быть, прячется где-то с дочерью, бедняжка.
В глазах Лукаса промелькнуло глухое отчаяние.
— Иветти, хоть бы она была в относительном порядке! Я пытаюсь успокоить себя, но воображение рисует худшие сценарии из возможных. Я чувствую себя таким виноватым… Если только Жади жива…
— Конечно, жива! — уверенно воскликнула Иветти. — Как ты вообще мог о таком подумать?
— Не знаю. Я же говорю, меня сильно беспокоит ее почти двухмесячное молчание. За это время Жади могла найти возможность уже несколько раз связаться хотя бы с тобой. Но она не сделала этого. Почему?
— Возможно, она боится, что ее обнаружат с ребенком?
— Она сделала ужасную глупость! Иногда я так злюсь на нее… — Лукас с силой сжал челюсти, стараясь не заплакать. — Но все-таки продолжаю молиться, как умею, о ее благополучии.
Иветти лишь горестно вздохнула в ответ.
«Никто из них не готов принять такое, — думал доктор Альбьери, со стороны наблюдая за царившим на празднике весельем. — Все это слишком фантастично, не вписывается в рамки представлений обывателя, не укладывается в его сознании. До такой степени, что я начинаю бояться: не останется ли мое свершение незамеченным? Если выбирать между всемирной славой и всемирным поруганием, я, безусловно, выберу первое. Но даже позор я предпочту забвению. Забвение — это слишком страшно. О, как страшно сгинуть в небытии…»
— Иветти твоя крестная? — с улыбкой поинтересовалась Мел у Лео. — Ну надо же! Как, оказывается, тесен мир!
— Я сам с ней только недавно познакомился. То есть, я знал ее в детстве, но уже забыл, — оговорился Лео. — За столько лет жизни в деревне что угодно забудешь. Кроме отца, разумеется — о нем я никогда не забывал.
— В деревне? Как интересно, расскажи! Где она находится?
— Ну, это на севере, где много рек и непролазные джунгли. Там невыразимо скучно, но постепенно я привык. В этом даже что-то есть.
Лео хотел было продолжить рассказ, но тут сверху раздался уже знакомый возглас, на этот раз радостный:
— Львеночек!
Десятки взглядов тотчас устремились к перилам на площадке верхнего этажа, и один из них, наиболее ошалелый, принадлежал Леонидасу. Иветти, лучезарно улыбаясь, грациозно спустилась по лестнице и подошла к имениннику.
— Львеночек, произошла небольшая накладка. Ты почти — почти, потому что у меня остались к тебе вопросы — амнистирован.
— Д-да? — заикаясь, пробормотал он. — Это честь для м-меня, Иветти.
— С днем рождения! — умильно произнесла блондинка и запечатлела на губах Леонидаса нежнейший поцелуй. — Жаль только, я не захватила подарка. Ну да ничего страшного, ведь твой главный подарок — это я. Не правда ли, Львеночек?