«Жади, мне очень жаль, что я уехал, толком не объяснившись с Вами. Я понимаю, насколько оскорбительна была моя просьба для Вас, и по-настоящему раскаиваюсь в ее необдуманности. Но я хочу, чтобы Вы знали: интерес, который я проявлял к Вам как к собеседнику, совершенно искренний и бескорыстный. Мне очень горько от того, что я могу потерять Вашу дружбу…»
Жади устало вздохнула, сложила лист пополам и убрала в ящик письменного стола. Ей отчего-то не верилось в написанное, а может быть, она просто боялась поверить. Жади повернула голову и с нежностью посмотрела на спящую дочь. На душе было тоскливо до невыносимости.
Тот энтузиазм и пьянящее чувство свободы, которые она испытывала по приезде в Рио-да-Серейя, со временем отошли на второй план, а то и вовсе рассеялись. Каждое утро повторялось одно и то же, каждый день был похож на предыдущий. Жизнь застыла, замерла в одном состоянии и не сдвигалась с мертвой точки. Жизнь без любви была пустой, как ни крути. Пусть даже не совсем реальной, неосязаемой — Жади довольно было и грез о ней. Ожидание любви было едва ли не слаще, чем сама любовь, вот только ожидание это, к великому сожалению, оказалось напрасным.
Несколько раз Жади порывалась написать ответ Зейну, но как только она бралась за шариковую ручку, мысли разом покидали ее голову. Все слова казались лишними, нелепыми и бессмысленными. Та яркая искра, которая было зажглась в ней, вдруг так же внезапно потухла. Жади ощущала себя выхолощенной, высохшей, потерявшей всякую опору под ногами. Ей больше не было дела ни до чего — казалось, даже если звезды начнут падать на землю, она и ухом не поведет.
Жади выключила свет и прилегла на кровать, не накрываясь одеялом. Как-нибудь она долежит так до утра, а утром все начнется заново.
========== Часть 71 ==========
Лукас в одиночестве сидел у себя в комнате и читал книгу, укрыв ноги тонким пледом. В дверь постучали. Лукас закрыл книгу и отложил на журнальный столик рядом с собой.
— Войдите!
На пороге показалась Далва с блаженно-радостным лицом. Лукас знал, что такое выражение лица у Далвы не сулит ничего хорошего. Он насторожился.
— Лукас! — с благоговейным придыханием произнесла служанка. — Пришел твой брат.
Лукас не успел ничего сообразить, как сквозь приоткрытую дверь, не дожидаясь приглашения, в комнату просочился Лео и встал перед ним. В заношенном джинсовом костюме, со взъерошенными короткими волосами, он смотрел на Лукаса с беспардонным интересом, уже лишенным страха. Лукас измученно взглянул Далву и тяжело вздохнул. Клон вернулся, а значит, кошмар начинается заново.
— Как дела? — по-свойски спросил Лео.
— Неплохо, — ответил Лукас, одарив его неприветливым взглядом.
Оба замолчали. Далва, с умилением наблюдая сцену между «братьями», встрепенулась и смешно замахала руками:
— Я сейчас принесу вам чего-нибудь. Лео, мальчик мой, чего тебе хочется?
— Ничего не хочется, Далва, — с улыбкой сказал Лео.
— А тебе, Лукас?
— Спасибо, Далва, мне тоже ничего не нужно, — мрачно произнес Лукас.
— Ну… — служанка растерялась и повернулась к двери. — Тогда я пойду, не буду вам мешать. Матерь Божья, какое счастье снова видеть вас обоих вместе! — она восторженно прижала кулачки к щекам. — Сеньор Леонидас будет так рад, когда вернется домой!
Лео взял стул, подтащил спинкой вперед поближе к инвалидному креслу и уселся напротив Лукаса, положив подбородок на скрещенные руки.
— Тебе что-то нужно? — хмуро смотрел на него больной.
— У меня есть к тебе один вопрос.
— Что ж, задавай.
Лео отвел взгляд и почесал в затылке, прикидывая, с чего лучше начать разговор.
— Ты плохо обошелся с одной женщиной. Я хочу знать, почему.
Лукас вздрогнул и уставился на собеседника немигающим взглядом. Сердце забилось с бешеной скоростью от волнительного предчувствия.
— С какой… женщиной? — кое-как выдавил он из себя.
— Я встретил одну женщину, — простодушно начал Лео. — Она ужасно испугалась меня, но потом оказалось, что боится она не меня, а тебя. Она сказала, что ты разрушил ее жизнь. Что ты ей сделал?
Лукас несколько секунд хватал ртом воздух и часто моргал сквозь проступившие на глазах слезы.
— Где?.. Где ты ее видел?!
— Какая разница? — дерзко взглянул на него Лео.
— Где ты ее видел? — более жестким тоном повторил Лукас. — Как ее зовут? Что она тебе сказала?
— Ты задал столько вопросов, а на мой так и не ответил, — хмыкнул парень.
— Я не обязан отвечать на него.
— Я тоже не обязан отвечать на твои.
— Пойми, это очень важно, — Лукас попытался найти иной подход к строптивому юнцу, — мне очень важно знать, где находится эта женщина!
Лео только презрительно усмехнулся.
— Она сказала, что не хочет больше тебя видеть. Что ты не выполнил ни одного обещания, которое ей давал. Что ты струсил и не помог ей, в то время как она пожертвовала ради тебя всем.
— Она так сказала тебе? — в тихом бешенстве спросил Лукас.
— Сказала. Она думала, что я такой же, как ты, но потом увидела, что это не так.
Лукас резко дернулся вперед и крепко схватил Лео за грудки, с грохотом опрокинув стул, на котором тот сидел. От неожиданности Лео на несколько мгновений потерял дар речи и потрясенно смотрел в глаза своему «оригиналу».
— Послушай, — Лукас сурово чеканил прямо ему в лицо каждое слово, вкладывая в них всю свою боль и ярость, — я запрещаю тебе к ней приближаться! Это моя жизнь, моя любовь, и ты не имеешь права вмешиваться! Не смей проживать мою жизнь вместо меня!
Лео со злостью и обидой стряхнул его руки со своей куртки и выпрямился.
— Я не дал тебе сдачи только потому, что ты болен. Мне ничего твоего не надо.
— Как же не надо?! Мало того что у тебя мое лицо, ты ходишь в мой дом, как в свой собственный, хочешь, чтобы мой отец называл тебя своим сыном, а теперь собираешься забрать мою любовь?!
— Спокойно! — фыркнул Лео. — Я не виноват в том, какое у меня лицо, и я не сам сюда пришел — меня позвали. А твоя любовь мне и подавно не нужна. Еще не хватало, чтобы женщина смотрела на меня как на чью-то копию и называла чужим именем!
— Тогда почему бы тебе не назвать ее местонахождение?
— Потому что она уже достаточно натерпелась от тебя. А еще я дал клятву, что не выдам ее тайны.
Лукас обессилено закрыл лицо руками.
— Скажи хотя бы, у нее все хорошо? У нее есть хлеб, крыша над головой?
— Да, есть, — нехотя смягчился Лео.
— Спасибо, — еле слышно произнес Лукас.
— Что?.. — парень искренне удивился.
— Спасибо. Я давно мечтал услышать, что у нее все хорошо. Ты даже не представляешь, что для меня значат эти слова.
Далва, услышав шум в комнате Лукаса, примчалась разбираться в ситуации.
— Что здесь творится, мальчики? — строго спросила она и обомлела, застыв в дверях.
На полу валялся стул, встрепанный и чуть помятый Лео смотрел на нее растерянно и немного виновато. По лицу Лукаса текли слезы.
— Вы что, дрались? — ахнула Далва. — Диогу, твой брат болен, как ты мог поднять на него руку?!
— Все в порядке, Далва, — через силу проговорил Лукас. — Просто небольшое недопонимание.
— Смотрите мне! — Далва прищурилась и погрозила пальцем. — Я вас знаю, проказников, на пять минут одних нельзя оставить, чтобы не подрались!
Впрочем, сердилась она недолго. С широкой улыбкой подойдя к Лео, она взяла его за руку и потащила за собой:
— Идем, ты посмотришь, как мы обставили твою комнату! Сеньор Леонидас распорядился, чтобы все было именно так, как хотелось тебе. Идем, тебе понравится!
Лукас вновь остался один. Его душу терзали противоречивые чувства: с одной стороны, он был безгранично рад, что Жади жива и здорова, с другой, не мог отойти от потрясения. Она видела его копию. Говорила с ней, и не просто говорила, а откровенничала, изливала душу, посвящала в подробности их истории, их любви совершенно постороннего человека, которому повезло (или не повезло) иметь лицо Лукаса. Но это полбеды. Лукаса мучил вопрос: как она смотрела на клона? Какими глазами? По спине пробежал холодок от одной мысли, что у Жади мог возникнуть соблазн повторить все заново с молодым, здоровым и ничем не обремененным «чистовиком». Этого Лукас бы не выдержал.