– Вот видишь, теперь, когда я, можно сказать, журналист, с честью выдержавший самый серьезный экзамен, я могу самым торжественным образом подтвердить, что адепты этой науки весьма достойно выполняют возложенный на них долг – своевременно и правдиво информировать обо всем своих читателей.
Должен признаться, что я позабавился, выслушивая его тираду. Это лишний раз доказывало, что человек он поверхностный. Он же совершенно неправильно истолковывает задачи средств массовой информации. Вполне естественно и общепризнанно, что главной их задачей является дезинформация граждан. Только таким путем и могут правительства, а значит, и люди, которые контролируют и содержат эти правительства, удерживать широкие массы общественности в определенных рамках, а когда нужно, приводить их в замешательство и пользоваться этим в своих целях. Что касается общих принципов, то мы, сотрудники Аппарата, прошли здесь очень хорошую школу. Однако я не испытывал полного торжества. К чувству превосходства у меня стало примешиваться чувство досады и даже тревоги. Ведь все эти знания, все данные, независимо от того, правильно он их истолковывал или нет, могли обернуться для меня несомненной опасностью. Ведь совершенно случайно они могут заставить Хеллера задуматься о многом. Правда, все еще оставалась одна отрасль науки, которую ему ни в коем случае не следовало изучать и на которую он, к счастью, так и не вышел. Не думаю, чтобы предмет этот уже стали изучать в американских колледжах, хотя, как мне точно известно, у русских штудирование его начинается прямо с детских садов, чтобы дети могли следить за своими родителями. Я суеверно скрестил пальцы, потому что мне было также хорошо известно, что американцы обычно стараются перенять все русские нововведения. И все же я надеялся, что этот предмет до сих пор не введен в обязательные программы, а может быть, просто не преподается именно в этом колледже. Я пытался разобрать названия на корешках торчащих из рюкзака учебников.
Хеллер тем временем снова вернулся к своим занятиям. Ровно в два сорок пять он окончательно упаковал вещи, забросил оба рюкзака за спину и рысцой двинулся прочь. В каком-то зале он остановился и стал тупо глядеть на дверь. Ну, наконец-то я узнаю, чем они занимались весь день и что замышляют.
Дверь распахнулась, и из помещения хлынула толпа студентов. Следом за ними торопливо вышел профессор и тоже зашагал по залу.
Хеллер вошел в опустевшую аудиторию и прямиком направился к кафедре. Там он нагнулся и, пошарив в корзине для бумаг, достал магнитофон. Он выключил его и сунул в рюкзак. Потом достал маленькую камеру для моментальной съемки и снял ею все чертежи и схемы, начерченные мелом на доске. Закончив съемку, Хеллер спрятал камеру и покинул аудиторию. Оказавшись снаружи, он бегом направился к следующему зданию.
Там он снова вошел в уже опустевшую аудиторию, направился к кафедре, достал еще один магнитофон с кассетой, рассчитанной на сто двадцать минут непрерывной записи, перевел кнопку на отметку «запись», положил магнитофон на самое дно корзины, забросал его сверху мятой бумагой и успел выйти из комнаты как раз в то время, когда пара первых слушателей входила в лекционный зал. Выйдя из здания, Хеллер прислонился к стене. Потом взял первый из магнитофонов, прежде всего проверил, работает ли он, и только после этого извлек из него кассету с записью. На кассете он сделал пометку, обозначив предмет, по которому была прочитана лекция, и проставив дату. После этого он резиновой ленточкой прикрепил к кассете снимки чертежей и схем и сунул все это в футляр для кассет, на котором было написано «Курс химии». Проверив, работает ли магнитофон, заряжены ли его батарейки, Хеллер вставил в него кассету со свежей лентой, рассчитанной на два часа, и спрятал все это в рюкзак.
Ну и прохвост! Да ведь они с Римбомбо просто записывают
лекции! Хеллер и не собирается лично присутствовать ни на одном из занятий! Теперь я прекрасно понимал, как он намерен действовать дальше. Он на колоссальной скорости прогонит записанную пленку, и динамик пропищит ему всю лекцию за минуту или того меньше. Так он сможет усвоить и целый трехмесячный курс за какие-нибудь десять минут или по крайней мере за час. Какая все-таки наглость! Неужто ему не известно, что ФБР должно сажать за решетку людей, которые занимаются неразрешенными записями? Хотя арестовывают, кажется, за незаконное тиражирование без разрешения автора уже сделанных записей? Увы, я не помнил точно, за что именно. Но, впрочем, это сейчас не так уж и важно. В любом случае это открытие было для меня тяжелым ударом. Я был шокирован! Ведь Хеллер имеет шанс закончить обучение в колледже, несмотря на такое солидное препятствие, как воля мисс Симмонс. При мысли о ней у меня в душе затеплился робкий огонек надежды. Ведь в колледже будут еще и экзамены, почти наверняка будут и какие-то лабораторные работы. Но тут же этот жалкий огонек угас, и я погрузился в мрачные предчувствия. Зная Хеллера, следовало ожидать, что он и тут рассчитал все наперед.