После панихиды по Стелле мной завладело мрачное настроение, и я остро ощутил бессмысленность цели.
Снегопад стал сильнее. На земле уже образовался пяти-шестисантиметровый слой снега, а за ночь обещало нападать ещё больше.
Повинуясь внезапному порыву, я зашёл в кофейню, где было тепло, светло и приятно пахло свежесваренным молотым кофе
— Бискотти и двойной эспрессо, пожалуйста.
Я озвучил заказ низкому итальянцу за кассой. Похоже, он не говорил по-английски, но делал просто превосходный эспрессо — по крайней мере, если верить посетителю, стоявшему передо мной.
Затем я уселся за небольшой столик, глянул на улицу и начал читать газету.
Но я не смог сосредоточиться на тексте, поэтому отложил газету в сторону и достал записку, которую получил прошлым вечером.
«Зиль,
был рад с тобой поработать, парень. Я буду на связи.
— Н.С.»
Малвани был прав.
«Дьявол захочет забрать своё», — сказал он мне в тот раз.
В тот момент я бросился бы в преисподнюю, чтобы получить незаконное одолжение, которого всегда пытался избегать в работе.
Но, похоже, влияние Нижнего Ист-Сайда затаскивало меня обратно, когда я так хотел выбраться и сбежать.
Хотя… Разве у меня был выбор? Когда Изабелла ушла из исследовательского центра, чтобы задать вопросы Горацию, она забрала с собой доказательства, которые могли привести меня к нему.
Без помощи Никки я бы никогда так быстро не установил личность Горация. И мог не успеть спасти Изабеллу.
У меня не было другого выбора.
Да и Никки не был дьяволом — он просто самый важный игрок в нью-йоркской системе денежных связей и услуг, системе, которая функционирует во всех классах общества.
Алистер тоже делал пожертвования и подкупал газетчиков, когда не захотел, чтобы его история была напечатана в газете. Просто он называл это по-другому. Quid pro quo, или «услуга за услугу», если говорить юридическими терминами.
И он показал мне её опасность: как лёгкость манипулирования окружающими может завести слишком далеко.
Разве виновность Мами во взяточничестве оправдывает Алистера?
Не обязательно. В конце концов, судья, который принял одну взятку, мог принять и вторую. Я не мог сказать точно, так ли это, но это уже было не важно.
А важно было то, что я более непреклонен. По крайней мере, в этом вопросе.
Не бывает простого выбора. Я был гибким, но в подобных случаях проявлял решительность и даже упрямство.
Я смогу справиться с Никки, какие бы трудности не вклинились в наши с ним отношения. Наши пути пересекутся, только если я решу вновь вернуться сюда.
Может, Алистер был прав: я жажду азарта, сложных случаев, которые могут найти меня только в Нью-Йорке?
Может, да. А, может, и нет.
Горячий эспрессо взбодрил меня. Я осушил чашку и заказал ещё одну.
Кто-то поставил на проигрыватель за моей спиной пластинку, и из угла полились звуки скрипки. Я сидел и наслаждался простым присутствием здесь этим снежным ноябрьским вечером. Один из многих. Безликий.
В кофейне я сидел долго.
Когда я засовывал в карман письмо от Никки, мои пальцы нащупали что-то ещё.
Я вытащил клочок бумаги.
Это было предсказание из юэбина, который мы ели с Алистером и Изабеллой тем вечером в кафе. Я положил его в карман и забыл.
Я положил его перед собой и разгладил пальцами. Разум мой заполнился мыслями о Изабелле — потому что тот вечер в Китайском квартале теперь навечно будет у меня ассоциироваться с Изабеллой.
«Первый шаг к лучшему будущему — вообразить себе его».
Я провёл пальцем по листку бумаги.
Он вызывал у меня тёплые воспоминания.
Я положил его к другим бумажкам, которые собирался выбросить. Но потом передумал, аккуратно сложил и поместил в бумажник.
Я снова вышел под снегопад, где мерцали вывески театров и отбрасывали на укрытую снегом землю серебристо-голубые тени.
Призрачные образы, которые исполняли этой ночью рядом со мной свой собственный танец.