– У Ричарда есть наследник.
– Ну да, да, у него есть дети.
– Ты не понял, дружочек. У нашего великого белого мага, прекрасного и, сука, вездесущего, есть магический наследник. Ричард где-то откопал девицу с таким же потенциалом, как у него самого. Я жду не дождусь, когда он наконец-то сдохнет – пожил уже пару сотен, хватит. А тут новости от Амалии – она, прикинь, письмо накатала.
– Тебе написала белая королева??
– Конечно, нет! – Дюва почти улыбнулась. – Мне донесли, что эта дура написала письмо. Еще бы позвонила по телефону с такими новостями! Теперь я точно знаю, что Ричарду осталось недолго. И это отличная новость. Плохая новость в том, что наследница вот-вот прибудет в преисподнюю. И от неё надо избавиться сейчас. Она еще не была здесь, она еще не узнала своей силы.
– Дюва, ты же знаешь, я не убийца.
– Мне плевать. Ты должен от неё избавиться. Иначе от тебя избавлюсь я. Это будет отличный повод поквитаться.
– И останешься без дипломатической связи со светлыми?
– Просто избавься от неё. Мне всё равно, как. Я не постою за ценой. – Она на минуту задумалась. – У тебя же ведь еще остались связи там?
– Не понимаю, почему именно я. – Упорствовал Бомптириус.
– Она просто должна сдохнуть так, как будто это дело рук белых. Тёмные должны остаться в стороне. Такой ответ тебя устроит?
* * *
Мари проснулась в четыре ночи от того, что отлежала себе руку. Она так и уснула на этом блокноте, прямо за столом. Так и подмывало снова взяться за карандаш, но она одернула себя и заставила выключить свет и перебраться в кровать.
Это утро выходного дня дало иллюзию ясности. Она… Чёрт, кто же она такая? Пока Мари точно знала о себе одно: она может что-то, что выходит за рамки обычных человеческих способностей, но это что-то сжирает колоссальное количество энергии. И есть такие же как она.
Она была странно, иррационально спокойна. Взяла давешнюю тетрадь. Разумеется, листы были всё так же чисты. Села за стол и набросала: «И что же дальше?»
– Я ждала, когда ты проснёшься, – слова были написаны явно женской рукой: редкий мужчина хотел бы придать своим словам розовый цвет и писал бы с таким количеством завитушек.
– Кто ты?
– Тебе это ни о чём не скажет. Зовут меня Жюли.
– А зачем тогда было меня ждать?
– Ты нам нужна.
– О. Исчерпывающе… А поподробнее можно?
– Не смейся и не удивляйся. Я приду к тебе. Выйди из дома часа через полтора.
– Как я тебя узнаю?
– Узнаешь! Не бойся!
И строки поплыли. Мари даже накрыла строки ладонью, пытаясь их удержать. Но, разумеется, это не помогло.
Внезапная мысль озарила её: «А что это за тетрадь?» – вдогонку написала она.
– Какая тетрадь?
– Ну… эта, – оторопела Мари.
– Не у всех таччилд выглядит как тетрадь. У кого-то томик классика, у кого-то записная книжка, у кого-то даже кусок картонки. Эта вещь – почти что живая, она, можно сказать, сама находит себе владельца. Увидимся.
– Но…
– Не переживай, я всё тебе покажу и расскажу!
Строки расплылись, и Мари откинулась на спинку стула. Но не прошло и пяти секунд, как в голове зазвенел приятный, но надоедливый звонок: в тетради снова вырастали розовые буквы:
– Я кое-что забыла. Когда ты пишешь кому-то, просто подумай об этом человеке или о конкретном таччилде, как это с тобой произошло. – И, не дождавшись ответа, буквы расплылись снова.
Мари пугало собственное спокойствие. Всё, всё происходящее давно уже выпало за рамки нормального, но как будто бы только сейчас всё встало на свои места.
Хорошо, что была суббота, и никуда срочно бежать было не нужно. И нестись делать завтрак – тоже. Всё-таки в том, что папа притащил сюда Элизу, были свои плюсы. Мари не могла вспомнить, когда она в последний месяц что-то готовила.
Через полчаса Мари спустилась на кухню, где уже закончила колдовать над завтраком Элизабет. На столе высились горы горячих бутербродов.