– Доброе утро, Лиз!
– О! Ты уже проснулась, Мари? Доброе утро! – блондинка достала с полки две огромные кружки, по размерам едва не пивные, и разлила по ним крепкий ароматный чай с мятой.
– Слушай, как у тебя получается из фигни создавать шедевры? – хрустнув бутербродом, спросила Мари.
– Не боги горшки обжигают, – она подмигнула падчерице. – Я тебя как-нибудь научу своим секретам. Но не сейчас…
– А чего так?
– Лениво… – Лиз отпила чай и зажмурилась от удовольствия.
– Надо же, и ангелы не без греха! – Мари засмеялась. Лиз на секунду поменялась в лице.
Зевая и почёсываясь, в кухню вошла Кэти в пижаме цвета ясного неба с облаками и в розовых безразмерных тапочках-зайчиках. Уши зайцев волочились по полу, собирая крошки. Сестра достала с полки подобную кружку, налила чай и подсела к растерянным Элизабет и Мари. Катрина, всегда ухоженная и почти идеальная, не то что в пижаме, даже босиком никогда не выходила из своей спальни. Что уж говорить про макияж, укладку и безупречную одежду! Катрина в пижаме и эти тапочках – это было событие почище землетрясения.
– Утро доброе, Кэти, – Мари пришлось прокашляться, прежде чем сказать что-то внятное.
– С добрым утром, сестрёнка! – Катрина с аппетитом засунула в рот почти половину огромного бутерброда с ветчиной и сыром. – Хорошо спалось? Что снилось?
– Ничего. А что? – спросила ошеломлённая младшенькая.
– Да, так. К слову. – Катрина дожевала кусок. – Раньше – помнишь, Мари? – мы всегда рассказывали друг другу свои сны, потом сочиняли из них всякие истории. Помнишь?
– Помню… – удивленно пробормотала Мари.
Уже лет десять как Кэти сама перестала ей рассказывать по утрам за завтраком свои сны, объяснив, что «ей надоели эти детские глупости». Теперь двадцатилетняя Катрина сидит за столом в очаровательной небесной пижаме, пушистых розовых тапочках с зайчиками и уминает бутерброд. Что за?..
– Ну, так что же тебе снилось? – с легким нажимом переспросила сестра.
– Ничего примечательного… пожалуй. Да, ничего.
– А у меня был весьма интересный сон, – встряла Лиз.
Катрина непонимающе уставилась на Элизабет:
– Прости, Лиззи, но я тебя не спрашивала. – Чем мягче Кэти выглядела, тем жёстче казались её слова. – Твои глюки мне по барабану. – Катрина снова обратилась взглядом к сестре.
Мари сложила руки на груди.
– Хм, играем в молчанку… – Кэти бросила недоеденный бутерброд на стол, с шумом отодвинулась, встала и вышла с кухни.
Мари перевела взгляд на Лиз: та с трудом сдерживала слезы.
– Лиз, о боже… Лиз, прости её! Она просто не понимает! – Мари обошла стол и обняла мачеху.
Женщина тряслась в рыданиях в объятиях падчерицы.
– Н-нет… Думаю, она всё… отлично понимает…
* * *
Ещё через час Мари выскользнула на улицу. И отошла на пару домов. Ей вовсе не хотелось, чтобы Лиз и Кэти узнали, что за ней кто-то зашёл. Вроде бы умом она понимала, что в этом нет ничего предосудительного, но внутреннее чутьё говорило: так надо.
Ждать пришлось недолго. Спустя минуты три высокая дама в розовом платье с излишне пышной длинной юбкой перешла дорогу и оказалась в паре метров от Мари. Она была на голову выше девочки, полная, с упругими русыми кудряшками.
– Мари! – она радостно взвизгнула и кинулась обнимать её, словно они были не один десяток лет знакомы. – Здравствуй! Как же я рада тебя видеть!..
Едва только хватка ослабла, и Мари сумела набрать воздух в лёгкие, она спросила:
– Ты Жюли? – но ответа не последовало.
– О, Мари! Ты даже представить себе не можешь, как я мечтала об этой секунде! Ричард много о тебе рассказывал…
– Но я знакома с Ричардом не много лучше, чем с тобой…
– О! Как я рада, что ты так хорошо меня знаешь!! – снова взвизгнула та. – Знаешь, – заговорческим шёпотом заговорила она на ухо Мари, – у меня есть задание.
Мари скептически приподняла одну бровь.
– И не удивляйся! Должна же верная секретарша хотя бы раз в сорок лет получить повышение! А то телефон да печатная машинка, печатная машинка да телефон… Ну, таччилд для разнообразия. Тоска!