«А вот и не с шестого!»
– Какая разница?
– У неё каждый раз лицо такое, типа «О… он заговорил со мной»! Майки, не тупи, это, конечно, забавно… Но меня это бесит.
Мари показалось, что она услышала звук поцелуя. В шуме не разобрать…
– Да ладно тебе, крошка, не нервничай. Не ревнуй к уродинам! – он рассмеялся. – Это только конспекты, ничего личного!
У Мари поплыл пол перед глазами. А когда она пришла в себя, коридор был уже пуст. Она опоздала на урок, или даже пропустила его. Мари запустила руку в карман джинсов – хорошо, что телефон остался при ней. Она машинально набрала сестре…
Иногда Дэниэлу Курт, вдовцу, отцу двух, пожалуй, уже взрослых дочерей, уважаемому в своём небольшом городе юристу, казалось, что он что-то упускает из виду. Это что-то было очевидным, но абсолютно невозможным для рассмотрения его, Дэниэла, отцовским глазом.
Старшая дочь, Катрина, которой этой весной исполнилось двадцать лет, в чём-то не оправдала его надежд, забросив учёбу в колледже. Она уже три года сама зарабатывала деньги, вкладывая их при необходимости в семейный бюджет и не отказывая себе при этом в любых своих прихотях. По словам Катрины, она начала работать, продавая поп-корн в парке развлечений, в течение двух лет меняла места работы, приобретала опыт – и теперь уже была хорошим продавцом. Но это всё лишь по её словам. Когда отец-юрист спрашивал о каких-то вещах, касающихся маркетинга или документов, она предпочитала отмахнуться от него со словами:
– Папа! Ну сколько можно? Я пришла с работы, и ты снова хочешь засунуть меня за рабочий стол? Не надо папа. У тебя же есть Интернет, а там есть всё!
Она фыркала, и чёрные как смоль волосы, завитые кольцами и спускающиеся чуть не до талии, непрерывно метались из стороны в сторону, когда она двигала головой. И Дэниэл Курт, как истинно любящий отец, понимал, что вовсе не менеджером работает Катрина, и даже порой думать не хотел, откуда у неё появляются деньги.
Младшенькая же, Мария, Мари, семнадцати лет от роду была его любимицей. Он пытался это скрывать, но тайной это никогда не было. Маленького роста, русоволосая, с серыми глазами, мягкая – именно она вела всё хозяйство в их небольшом коттедже в тихом пригороде.
Мари была совершенной противоположностью своей сестре.
Но, видимо, не сегодня.
Сестры влетели на порог так стремительно, что Дэну показалось – его сейчас снесет.
– Ты совсем спятила? В своём уме?? – Мари орала на сестру так, как Дэниел никогда не слышал. – Ты опозорила меня перед всем классом. Я не представляю теперь, как вообще идти завтра в школу!
– Забудь ты про школу! Это все вообще не имеет никакого значения, – Катрина тоже отвечала на повышенных тонах, однако ж на крик не срывалась. Она будто бы была чем-то крайне довольна. – Скажи мне, что я сделала не так.
Мари швырнула на пол сумку, которая тут же раскрылась, и из неё вывалились тетради. Но девочку это, кажется, вообще не заботило. Она принялась загибать пальцы:
– Ты зачем-то приперлась в школу.
– Была рядом, решила, что раз уж ты позвонила и всё рассказала, стоит поддержать тебя.
– Что вообще случилось? – Дэн попытался вклиниться, но сестры почти синхронно повернулись к нему:
– Ничего!
Он примирительно поднял руки, вернулся к ноутбуку и сделал вид, что не замечает их перепалки. Мари и Кэти, конечно, время от времени ссорились, он слышал их споры, но вот так, орать друг на друга посреди холла – это что-то новенькое.
– Ага, поддержать, – передразнила Мари и загнула второй палец, – заодно рассказав всем, что на самом-то деле, я такая хорошая, а они все идиоты.
– Я этого не говорила, – Катрина перешла в защиту. – Всего лишь сказала, что они тебя недостойны. Что ты умнее и лучше их.
– Ты, получается, судишь о том, кто меня достоин, а кто – нет?! – глаза Мари округлились, она машинально обратилась взглядом к отцу. Но Дэн предпочёл в разборки дочерей не влезать. Тем более, что ему ясно дали понять: ничего же не происходит! – Ты вообще врубаешься, что мне после этого светит?! Как я буду смотреть им всем в глаза!..
– Как будто сейчас ты смотришь! Тебя и так все избегают, потому что боятся. – Спокойно ответила Кэти и сложила руки на груди.
Весь гнев Мари как рукой сняло, осталось только недоумение.
– Боятся? – Воспринимать это всерьез было выше её сил. – Боятся?? – Она засмеялась и никак не могла остановится. Это было похоже на истерику. Она смеялась, и уже слёзы потекли из глаз. – Меня никто не может бояться, потому что… нельзя бояться того, кого презираешь.