После смерти брата Сэммюэл взял в свои руки типографию, занялся, наконец, вплотную кладбищем своего отца. Через какие-то два-три года он стал богаче самой тёмной княжны.
С тех пор прошло сорок лет.
* * *
Аскольд замолчал, подразумевая, что рассказ окончен.
– Ну, и? – нетерпеливо спросила Мари. – Что же такого страшного сделал твой отец?
– Неужели ты так и не поняла? – он поднял на неё удивлённые глаза. – Ведь ты сегодня разговаривала с Анатомием, а не с Сэммюэлом.
– Как так? – выпучила глаза Мари. – Но ты же сам сказал, что Анатомий умер.
– Тело умерло, но душа осталась. Или ты думаешь, что так-то просто убить сильного некроманта? Он совершил чудовищное преступление даже по меркам преисподней – он поменялся телами со своим сводным братом, а затем убил Сэммюэла в своём обличье.
– А почему это самое страшное?
– Он уничтожил его душу. Убийство, пожалуй, можно простить. Но он сделал нечто непростительное. Нечто такое, на что решился только один маг за всю историю, и поплатился за это.
– Но неужели никто кроме тебя не знает, что Сэммюэл это вовсе не Сэммюэл, а Анатомий? – поразилась Мари.
– Отчего же? Напротив! – усмехнулся Аскольд. – Все делают вид, что ничего не знают, да люди уже и привыкли за полвека играть свои роли. Тем более, ты же понимаешь, я не мог хорошо знать Сэммюэла – всё, что я тебе рассказал, рассказала мне моя мать.
– Значит, тебя воспитывал твой отец под видом твоего дядюшки? – всё ещё не веря услышанному, спросила она.
– Получается, что так, – вздохнул Скелетто.
– А где твоя…
– Мама умерла шесть лет назад, а перед смертью всё мне рассказала. Думаю, отец отлично всё понимает. Но ему проще играть свою роль. Мне не стоит с ним ссориться. Я же его единственный наследник! – он криво усмехнулся. – Ссориться с Сэммюэлом мне нельзя. Я, конечно, и сам зарабатываю себе на безбедную жизнь, он поделился бизнесом, да и есть свои наработки… Но мои возможности на его фоне выглядят несерьезно.
Мари как-то сразу вспомнилось, какими суммами Аскольд походя разбрасывается, и поняла, что её фантазии не хватает представить возможности его дяди.
– Давай сбежим отсюда! – внезапно предложила она.
– Но я даже ещё не вручил ему подарок… – заупрямился Аскольд.
Анита лукаво склонила голову на бок.
– Просто зайдёшь завтра на чай, извинишься, что так вышло… Скажешь, что я плохо себя почувствовала, и пришлось уйти. Вали всё на меня – а сейчас нам просто необходимо сбежать!
«Я сказала «нам»?» – Мари запнулась, и поняла, что эту мысль она не закрыла. В последнее время у неё почти стало получаться закрывать всё, о чём она думала. По крайней мере, Аскольд утверждал именно это.
По выражению лица Аскольда она поняла, что действительно – забыла.
Это было очень странно. Они жили в одном доме, она надела платье его матери, они проводили вместе почти всё свободное от работы Аскольда время, они болтали обо всём на свете… Но самой прикоснуться к нему и даже подумать о чём-то большем, было… невозможно. Да, именно, невозможно! Аскольд был потрясающим другом, и потерять его из-за глупых девичьих грёз было бы очень-очень глупо. Тем более здесь и сейчас, когда она так от него зависит.
– Давай сбежим, я согласен! – и первый же ломанулся через кусты.
Они вывалились на дорогу смеясь, с листьями и хвоей, застрявшей в волосах. Шейный платок Аскольда съехал набок, а Анита чуть не оторвала кусок от юбки, запнувшись о корень. Прохожие с интересом оглядывали их.
Аскольд взял девушку за руку.
– Ну вот, сбежали. Пройдёмся пешком?
– С удовольствием!
Он счастливо рассмеялся. И тут же их ослепила вспышка – тип в надвинутой на глаза шляпе уже убегал прочь.
Улыбка Аскольда поблекла.
– Опять… Я уж думал, что им надело.
– О чём ты? – спросила Анита.
– Газетчики никак не успокоятся. Придумали себе развлечение, сделали из меня завидного жениха Лысой Горы, и примеряют меня к каждой особи женского пола, какая только оказывается рядом.