Катрина покачала головой.
– Не знаю, на что ты надеялась, но… Ты – Мари.
Беатрис, довольная, рассмеялась.
– А кто такая Мари? Я не знаю этого имени.
«Хватит, хватит ломать комедию! Мари, Анита, теперь вот Бетти! Сколько же у тебя масок, тварь?!» – теперь Катрина была уверена, что она всё поняла правильно. И зачем было столько слёз лить? И вот почему Аскольд был так подозрительно спокоен. Зол, рассержен, но всё-таки спокоен!
– Иди ко всем чертям! И больше здесь не появляйся!! – Катрина вскочила с места, опрокинув стол. Фарфоровый чайник и чашки разлетелись вдребезги.
Беатрис даже глазом не моргнула.
– О, исчерпывающе. – Она поднялась с места и вернулась через раздвижные двери в гостиную. – Элизабет, еще раз спасибо за гостеприимство. Мне кажется, что я смогла помочь. Я гарантирую, что уже сегодня Катрине будет значительно лучше.
Она уехала.
А Катрина, обалдевшая, опустошенная, обескураженная всё так и стояла на террасе.
* * *
Две недели она жила без Аскольда в новом обличье. Ни с кем не общалась, жила в очередной непримечательной гостинице, слонялась из угла в угол, не находя себе места. Сидеть, выжидать, зная, что близкие мучаются, было невыносимо. В этот раз она была одна по-настоящему.
Она не удержалась и оставила Аскольду знак – крошечную записку, где просила не искать её. Но время всё шло и шло, а газеты всё никак не унимались – перемалывали и обсасывали эту историю с её убийством. Самые смелые издания даже обсуждали – имела ли право княжна на такие действие. Обзорщики, комментаторы что-то вякали в своих колонках, то поливая Мари грязью, то делая из неё непогрешимую.
Потом газетчики перекинулись на новую тему – встречу Амалии и Дювы, историческое событие… где они обсуждали смерть Марии. И снова общественность была взбудоражена, и снова её фотографии, то в облике русоволосой школьницы, то – в виде оторвы-брюнетки, – не сходили с первых полос. Магам никак не надоедала эта тема.
Герцог Скелетто, конечно же, тоже попал в зону пристального внимания. Около особняка ошивались репортёры и высматривали, что же происходит за портьерами, в комнатах некроманта. Аскольд, как истинный интеллигент, несколько раз попросил по-хорошему. Эффекта это не возымело: его доставали и днём, и ночью, задавали вопросы и требовали доказать, что он никого не прячет. И доведенный до бешенства некромант расставил подле дома десятки подлых костяных ловушек – а утром отдал улов из десятка пойманных репортёров полиции. Этого, хватило, увы ненадолго, и следующие ловушки уже такими гуманными не было. Очередные охотники за новостями вернусь в свои родные пенаты уже по частям, и только после этого от герцога отстали.
Она ходила из угла в угол и читала, перечитывала эти статьи, ждала первой газеты, где не будет хотя бы явного упоминания это истории.
А потом вспомнила о родных.
До боли захотелось увидеть папу, Элизабет и даже Катрину. А ведь только Катрина думает, что она умерла. Необходимо было проверить, как у них дела, как ведет себя сестра… Нужно быть увидеть их!
И она придумала имя для новой маски. Беатрис Розерфи. Найти повод оказаться в доме Куртов было делом техники. И всё-таки она специально выбрала время, чтобы не видеться с папой. Она бы не смогла сдержаться, заплакала или наговорила глупостей, и потом не знала бы, что с этим делать.
Возвращение в опостылевший гостиничный номер далось тяжелее, чем она могла предположить.
Газеты почти забыли о ней.
А одиночество пожирало.
Без Аскольда было невыносимо. Теперь она захотела, чтобы он нашёл её, ужасно, невероятно, сильно.
Никакая сила, магия, мощь не нужны, если цена этому – семья и любимые.
Она лежала на постели всё в той же одежде, в которой встречалась с сестрой, и из распахнутых глаз стекали на подушку слезы.
«Аскольд, пожалуйста, Аскольд! Найди меня! Забери меня! Я так тебя люблю…»
Аскольд проснулся посреди ночи от мольбы, которая звенела в его голове. Сон уходил, и тень голоса – с ним вместе.
Без Аниты в постели было холодно и пусто. Какие же странные у них отношения… были. В последнюю неделю, что она была здесь, каждую ночь она была рядом с ним. Это было и удовольствием, и мукой: дальше поцелуев дело не продвигалось, хотя он мог бы настоять, а она бы… Она просто спала рядом с ним, прислоняясь к его боку или держа за руку. Сейчас вся прошлая неделя казалась одной большой упущенной возможностью.
Анита – или, как там, Мари? – ясно же сказала: «не ищи». Что может быть проще? Это значит, что она жива. Как у неё удалось это сделать – непонятно. Но она попросила не искать, и причины были, в общем-то понятны.