– Эй, Бомпти!
– О, Ма… – он осёкся. – Добрый вечер, леди. Боюсь, я вас не знаю.
– А я знаю вас немного, господин советник тёмной княжны. Вы свели нас с виновником торжества, – она указала в сторону Аскольда и отметила, что Катрина выполняет свою роль с куда большим рвением, чем того бы ей хотелось. Она поспешила отвести взгляд. – Как ваши дела? Как поживает тёмная княжна?
– Хм, спасибо, недурно, – он смотрел на неё, сомневаясь.
– О, я рада. – Беатрис доверительно наклонилась к нему, Бомптириус машинально сделал движение навстречу. – Больше она не давала вам нелепых указаний насчёт беленьких наследниц? – понизив голос, спросила она и мило улыбнулась.
Ему потребовалась секунда, чтобы сложить два и два. На лице расползлась счастливая улыбка:
– О, я так рад нашей встрече… м-м…
– Бетти.
– Бетти! – эхом откликнулся он. – И вы чрезвычайно проницательны, леди, – он потёр лоб. – Княжна выпустила меня из своих застенков, только чтобы я пошпионил здесь в поисках давно мёртвого человека.
– Хм… Вот как? В смысле, выпустила? А что с тобой случилось?
В глазах советника блеснула дурость:
– Да, как-то ляпнул лишнего, пока она вела переговоры с… Одно, другое – и она решила, что мне стоит посидеть и отдохнуть, поближе к пыточной. – Бомптириус говорил это с залихватским идиотизмом, и Анита позавидовала его редкой легкомысленности. – Дюва невыносима в последнее время. Она думает, что Анита жива. Хотя это просто невозможно! – Последние фразы он проговорил так громко, что несколько гостей обернулись на его голос и нахмурились.
– Хм, как странно. Почему она сомневается? – Так же громко спросила Бетти. Кажется, она уже знала, что именно задумал Бомптириус.
«Ты уже говорил с Сэмюэлом?» – быстро спросила она.
Он улыбаясь кивнул на мысленный вопрос и ответил.
– Она не чувствует магии – и не знает, кого именно убила.
На фоне продолжала играть музыка, и гости по большей части не обращали внимание на их спектакль, но Аните показалось, словно они сейчас вышли с блондином на сцену, подсвеченную софитами. Вокруг образовался круг – и люди, самые богатые, влиятельные и могущественные маги Лысой Горы, – слушали их, затаив дыхание.
Мари много-много раз видела, как зарождается травля в школе: один сказал, другой повторил, третий приукрасил, четвертый приврал. И вот ты уже шалава, которая сделала аборт в пятнадцать, или наркоманка с пьющими родителями, или заразная… Всё начинается с пары оброненных фраз. Она так много раз наблюдала за этим!
– Удивительно! – с придыханием «поразилась» она и прикрыла рот ладонью, скрывая усмешку. – Разве она не сильная ведьма?
– Кажется, Мрак предал её, – с сожалением, почти не отличимым от настоящего, – покачал головой Бомптириус. – Боюсь, она больна и немощна, и милостью стало бы освободить её от этой тяжкой ноши власти. – Он опустил очи долу, и Анита была готова поклясться, что его глаза полны слёз.
В зале повисла тишина. Оказалось, что их слушали все. Всё-таки не последним человеком был Бомптириус Славный, слишком близко он стоял к трону, и многое знал.
Новость была оглушающей.
– Ты же давно знаешь Дюву, неужели раньше ты не замечал подобного?
– Боюсь, замечал, но не придавал этому должного значения. – Каялся Бомптириус перед всей этой золоченой толпой. – Однако теперь, когда нам так нужна сильная властительница…
Гости переглядывались между собой, будто бы ища поддержки этих внезапно зазвеневших под потолком зала сплетен. Каждый заглядывал в глаза своего соседа и будто бы спрашивал: «Вы так же, как и я, хотите верить в это? Правда же?» Какие же выгоды сулили этим вельможам эти сплетни!
Уже на следующее утро Анита с улыбкой рассматривала заголовки первых полос: «Тёмная княжна устала?», «Дюва рассказала о своей болезни», «Кто следующий?»
– Ты умница, – улыбался Аскольд, с наслаждением отпивая кофе. – Ты большая умница, моя милая.
Как же хорошо, что Катрине хватило ума остаться на ночь в особняке, но утром уйти по-английски! Весь вчерашний вечер она не отходила от него ни на шаг, с удовольствием собирая на себе удивленные, восторженные взгляды. Она держала его за руку, танцевала и смеялась так, будто он и впрямь пригласил её по собственной воле. И когда последние гости покинули особняк, когда пришло время снимать фамильные украшения, когда Бетти снова стала Анитой, когда Аскольд с облегчением и наслаждением обнял младшую сестру, вид у Катрины был жалкий и потерянный. Аскольд отогнал от себя это видение и снова обратился к Аните.