На следующий день контратаки возобновились с новой силой. Особенно яростными были они против Русского легиона и Марокканской дивизии, разгромить которых кронпринц считал делом своей чести. Немцы атаковали с самого утра и, пользуясь внезапностью, смогли несколько потеснить марокканцев, однако, контратаковав через час, они не только вернули утраченные позиции, но и сами ворвались в передовые окопы второй линии полосы Зигфрида.
Жестокая и отчаянная схватка между солдатами шла за каждую траншею, блиндаж и опорный пункт, и, если его сдавали противнику, то противоположная сторона немедленно атаковала, стремясь любой ценой вернуть себе утраченное пространство, не считаясь с потерями.
Сопротивление немцев было особенно яростным и фанатичным, но к исходу четвёртого дня наступления, русско-марокканская братия смела врага с занимаемых позиций и вышла к запасной линии обороны. На пятый день боёв Фош, наконец-то, решил перебросить сюда французские танки, не добившиеся успеха под Аррасом. Прорвав передовую линию обороны противника и продвинувшись на 7 километров, французы наткнулись на новый оборонительный рубеж, организованный на обратном склоне холмистой местности в виде широкой заградительной полосы, совершенно непроходимой для танков, с хорошо замаскированными артиллерийскими позициями.
На такую же глубину смогли продвинуться под Камбре и англичане, остановленные контратакой подошедшего резерва, где завязалась отчаянная позиционная борьба. Неся большие потери, британцы буквально выдавливали немцев с бугорка, холма или возвышенности, надеясь вот-вот сломить их сопротивление, но с каждым днем тевтоны дрались всё лучше и дружнее и, если отходили то, только взяв достойную цену за своё отступление.
Под Реймсом американцы имели самый большой успех в прорыве германского фронта. Продавив позиции врага своими танками, они смогли вклиниться в расположение врага на 9 километров, но развить дальнейший успех не смогли, испытывая большие затруднения в снабжении. Это было вызвано в первую очередь нерадивостью самих янки, чьи транспорты забили все тыловые дороги до такой степени, что долгое время было невозможно продвинуть грузы вперед или назад.
Хлынувшие 21 сентября затяжные осенние дожди свели, на нет весь наступательный пыл союзной бронетехники. Танки постоянно вязли в размокшей от влаги почве и не могли поддержать пехотинцев в их отчаянных атаках на врага. Теперь всё сводилось к артиллерийской дуэли между противниками и наступлению пехоты под пулемётным огнем немцев. Постоянно меняя расположение своих огневых точек, германские пулемётчики, подобно фениксу, каждый раз возрождались на пути солдат союзников после артиллерийского обстрела позиций.
Русские более грамотно распорядились своей вынужденной остановкой. Убедившись, что от прибывших к ним танков мало пользы, они сосредоточили весь свой орудийный огонь на разрушение проволочных заграждений и каждую ночь высылали специальных охотников, выявлявших основные и запасные позиции немецких пулеметчиков.
Когда после трёхдневного затишья, утром 24 сентября русские и марокканцы, под прикрытием орудийного огня вновь ринулись на вражеские траншеи, то ожившие пулеметы были уничтожены гранатами охотников, заранее незаметно занявших свои позиции перед передним краем германских траншей.
Промокшие и озябшие от длительного лежания на земле, эти смельчаки быстро забросали гранатами ожившие огневые точки врага, а затем сами бросились в рукопашную схватку. Враг был полностью ошеломлен столь быстрым изменением картины боя и вначале не оказывал сильного сопротивления, отдавая наступающим траншею за траншеей.
Вскоре немцы опомнились и стали контратаковать, но наступательный порыв легиона уже было невозможно остановить. Вся эта интернациональная команда столь яростно давила на врага, что к началу 26 сентября, они не только полностью прорвали оборонительные порядки немцев, но и разгромили весь резерв, брошенный кронпринцем для фланговой контратаки.
Позже, при подсчёте полутора тысяч пленных выяснилось, что они принадлежат к 14 полкам из 7 различных дивизий. Всего же за время боев русские и марокканцы потеряли убитыми и ранеными 62 офицера и более 3,5 тысяч солдат. Фош щедрой рукой поспешил раздать боевые награды отважным героям, в числе которых был унтер-офицер Родион Малиновский, получивший Военный Крест.
Как только фронт под Сент-Кантеном был прорван, Гинденбург отдал приказ о немедленном отходе на новую линию обороны, дабы избежать окружения. Отступление проводилось, в основном, в ночное время, потратив весь светлый отрезок дня на полномасштабное уничтожение всего того, что представляло хоть малейшую материальную ценность для врага.
Проводя тактику выжженной земли, германские солдаты уничтожили всё железнодорожное полотно, мосты, водонапорные башни которые оказались на их пути. Всё это делалось с чисто немецкой педантичностью и пунктуальностью, приводя в ужас идущих вслед за ними французов, англичан, бельгийцев и американцев.
Солдаты Антанты, пытавшиеся атаковать арьергардные заслоны, вскоре познакомились с такой военной новинкой, как масштабное минирование дорог, начиная от шоссе и кончая проселочными, грунтовыми дорогами. Движущиеся походными колоннами пехотинцы несли большие потери, потому как после подрыва мин на дороге, солдаты пытались продолжить движение по обочинам и полям вдоль дорог, но тут же натыкались на новые мины, заботливо выставленные немцами вдоль дорожных обочин и на путях возможного обхода.
После таких «сюрпризов» преследователи долго топтались на одном месте и вынуждены были продолжать движение, только после того, как сапёры проведут полное разминирование. Через несколько километров следовал новый взрыв, и всё повторялось опять. Данные меры оказались настолько эффективными, что германские части сумели перейти на свои новые позиции без особых потерь.
Немецкое отступление продлилось до 30 сентября и обошлось немцам в 24 тысячи пленных и 1251 артиллерийское орудие. Першинг был очень недоволен большими потерями среди своих солдат, перевалившими за 48 тысяч убитыми и ранеными, ему вторил генерал Хейг, лишившийся 52 тысяч британцев и бельгиец Посси, чья убыль равнялась 31 тысяче бойцов. Однако Черчилль, да и сам Фош были в приподнятом настроении.
Первый смог достойно рапортовать в своих посланиях в Лондон об оглушительных успехах английского оружия, позволив британцам полностью позабыть подвиги Марокканского корпуса, без зазрения совести приписав свершенные ими деяния англичанам. Черчилль бы с радостью позабыл бы и Русский легион, но не рискнул предавать его забвению, поскольку за его спиной маячил Корнилов.
Сам генералиссимус был вдохновлён не столько результатами своей скромной победы, сколько осознанием того факта, что его армии могут наступать и бить врага, от которого ещё совсем недавно, они сами стремительно бежали. На заседании совета объединенных штабов Фош пообещал продолжить наступление и взять линию Гинденбурга ещё до конца года.
К столь громким и многообещающим словам, его подталкивал секретный доклад министерства промышленности, с которым Фош ознакомился совсем недавно. В нём говорилось о катастрофическом сокращении стратегических запасов угля и железа во Франции, что ставило его страну в большую зависимость от Англии в послевоенный период. Состояние экономики страны вынуждало Фоша любой ценой продолжать наступление, чтобы за счёт возвращения Эльзаса и части Лотарингии, богатых ресурсами, спасти Францию от неминуемой послевоенной кабалы со стороны Англии и Америки.
Однако, здесь воля Фоша натолкнулась на железную решимость немцев продолжить сопротивление. Отойдя на заранее подготовленные позиции по линии Ньюпорт, Ипр, Лилль, Дуэ, долина Уазы, Ретель и Верден, кронпринц уверенно отразил все попытки союзников сходу прорвать новую линию обороны. Подтянув из тыла свежие резервы, состоящие из четырёх полнокровных дивизий, кронпринц заметно остудил рвение Фоша, заставив его перейти к планомерной осаде.
Оперативные документы.