Баронет не стал ходить вокруг да около и принёс извинения за то, что русского фельдмаршала был вынужден пригласить таким необычным способом, упоминая дальнейшую судьбу наследника.
— Ай донт андерстэнд, — привычно унизился князь. — Май инглиш бэд. Айм нид интерпритер (11).
(11) Не понимаю. Мой английский плох. Нуждаюсь в переводчике (скверный английский).
Возможно, в другой стране вельможа с таким же культурным и общественным статусом попробовал бы иной язык, но не в Альбионе. Если существует английский, для чего, чёрт побери, учить другой? Пусть туземцы изучают английскую речь.
Кунард переглянулся с полноватым немолодым мужчиной. Тот досадливо и нехотя кивнул. Руцкий, доселе остававшийся в курительной, был приглашён лакеем в кабинет.
Одетый на этот раз как ординарный клерк из Сити на фоне элегантного князя, он произвёл впечатление наёмного работника. Некоторый диссонанс в картину внёс объёмистый саквояж. С ним interpreter категорически отказался расстаться.
— Где мой сын? Что ему угрожает? Что вам нужно? — прямо спросил Паскевич, прекрасно понявший предварительные манёвры баронета. Но того не просто было сдвинуть с намеченной линии.
— Позвольте представить вам моего старшего брата сэра Эдварда, второго баронета Кунарда, управляющего судостроительной компанией «Кунард док ярд лимитед». Мы хотели бы сделать вам чрезвычайно выгодное предложение.
Руцкий перевёл, напомнив князю о договорённой стратагеме в основном вопросе. Тот снова завёл речь о сыне.
— Сэр Вильям, сэр Эдвард, его сиятельство настаивают на ясности в отношении мидшипмена Фёдора Паскевича. До этого он ничего обсуждать не намерен.
Иван Фёдорович чуть вздрогнул. Граф усилил напор, отступив от дословного перевода, тем начал свою игру. Что далее ждать от этого человека?
Братья снова переглянулись. Ответил старший.
— Курсант Паскевич находится на борту фрегата «Шеннон» в учебном плавании.
— Что-либо помешает ему отправиться домой на вакации после возвращения «Шеннона» в Портсмут?
— Мы рассчитываем избежать даже обсуждения негативных возможностей, — снова взял слово Вильям. — При наличии разума и доброй воли вашему сыну ничто не угрожает.
Следующую реплику Руцкий буквально выдушил из князя, и даже англичане, не понявшие короткий русский диалог, заподозрили, что переводчик — не просто слуга.
— В таком случае я отказываюсь от любого сотрудничества категорически. Желаю знать: что будет с моим сыном?
— Возможны самые печальные последствия, — Вильям напустил на себя сожалеющую мину и по привычке посмотрел мимо собеседника на античный бюст.
— Вы убьёте его.
То, как изуродованный русский произнёс эту фразу, спокойно принимая будущую смерть юноши, на миг вывело судовладельца из равновесия. От его внимания не укрылось, что князь промолчал. Стало быть, переводчик — отдельная фигура. Как его, Troshkin? Имена обслуги запоминать не принято. Впрочем, с ним предстоит разобраться потом.
— Скажем так: вы более никогда его не увидите.
Как ни в чём не бывало, словно речь зашла о ценах на пеньку и воск, русский продолжил:
— Тогда его светлость готов выслушать ваши предложения.
Я предполагал, что в разговорах о сыне князь дрогнет. Но в действительности произошло ещё хуже. Он поплыл, растерялся. Пришлось гнуть запланированную линию, раскрывая противнику свою роль.
Через три часа в номере отеля, снова обсуждая гнусную выходку английских торгашей, Паскевич, несколько оглушённый изрядным возлиянием коньяка, спросил:
— Ради всех святых, Александр, какого дьявола вы в самом начале спровоцировали негодяя на прямые угрозы?
— Потому что требовалось, чтобы баронет произнёс роковые слова не позднее чем через четыре минуты.
Я водрузил на низкий столик у камина свой объёмистый и тяжкий саквояж, с усилием вытащил из него железный ящик с коническим раструбом наверху. Увы, именно так выглядит первый в мире «портативный» диктофон.
— Не забывайте, Иван Фёдорович, мы живём в просвещённом девятнадцатом веке, полном великих изобретений и технических премудростей. Этот аппарат придумал французский механик Роже Брюно и продал его вместе с чертежами моему тогдашнему хозяину, бею. Тот для лучшего сохранения тайны приказал отравить инженера. Устройство просто и остроумно, не сомневаюсь, что в Европе его снова изобретут. Лондонский часовой мастер за немалые деньги изготовил сию снасть за неделю, однако барабан я заказал в ином месте и сам собрал воедино. Послушаем!