Девочка даже не успела его пожалеть, как, убрав её рюкзак со стула, рядом с нею плюхнулся Глушков и сразу заговорил, причём так, что весь класс слышал:
— Чего, Фомина, вы с Пахомом толкнули монету, и теперь ты в себя инвестируешь?
Света и не знала, что ему ответить на это, а он продолжал:
— Прикольный прикид, теперь у нас в классе есть косплейщица, только вот платье нужно с фартуком. — Он схватил её клёвые перчаточки и стал натягивать их на свои лапищи.
И этого Света уже не выдержала, она отняла у него перчатки и стала выталкивать его с соседнего стула:
— Глушков, иди на своё место, уже звонок был.
Он стал хихикать и ещё поупирался бы, ему всегда было, что сказать, но в класс вошла училка. Обычно Ирине Аркадьевне было достаточно одного взгляда, чтобы успокоить учеников, но на сей раз ей пришлось сказать:
— Глушков, на своё место.
После она прошла по классу, оглядела всех, больше других уделив внимания, конечно же, Светлане, и лишь после этого произнесла:
— Садитесь.
Света не сразу узнала Анну-Луизу, она пришла к ресторану «Пряности и Радости», что у станции метро «Московская». Остановилась, проверила время на телефоне и поняв, что пришла вовремя, стала оглядываться по сторонам. И тут к ней подлетела девушка, вся в чёрном, в широких штанах, чёрном пальто и грубых чёрных башмаках на толстой рифлёной подошве. Это была она, новая знакомая девочки. Знакомая с той стороны. Анна-Луиза, подлетев к Светлане, неожиданно повисла у неё на шее.
— А я думала, ты не придёшь! — она тут же отстранилась от Светы, чтобы её рассмотреть. — Офигеть у тебя прикид. Прикольный стайл, членомрази на тебя ведутся, со страшной силой, наверное.
Они пошли по проспекту в сторону Парка победы.
Светлана, с одной стороны, была рада, что произвела на свою знакомую такое впечатление: прикид рулит. Но с другой стороны, она немного растерялась от новых слов.
— Прости, кто? Кто ведётся? — не поняла девочка. Светлана тоже рассматривала свою новую знакомую. Оказалось, что Анна-Луиза на полголовы ниже её; там, во сне, Света этого не заметила. И ещё у неё были до странности расширены зрачки, и говорила она слишком громко.
— Ну, членомрази… Мы, сёстры, так мужиков называем.
— Мужиков, — Света всё ещё не понимала. — А сёстры — это кто?
— Ну, мы, сёстры. Мы, феминистки и лесбиянки, всех, у кого есть член, так и зовём, а ты, что, не знала? Ты, что, на женских форумах, где сёстры собираются, не бываешь?
— Нет. Не бываю, — призналась девочка и покачала головой. А когда ей бывать на таких сайтах? Раньше она занималась спортом, а теперь ей и вовсе не до того было. Теперь на ней весь дом. Светлана любила в свободное время — это когда близнецов удавалось пораньше уложить — посмотреть новости, но половина новостей, которыми она интересовалась, была про лёгкую атлетику. А ещё она смотрела медицинские сайты, которые помогают людям, у которых тяжело болеют близкие. Но сайты сестёр… — А почему вы их так называете?
— Ну, потому что они мрази, — логично заметила Анна-Луиза. — Все мужики мрази. Они меня раз сто насиловали. Поили и насиловали. А тебя, что, никогда не насиловали?
Девочка в ответ только удивлённо расширила глаза: нет.
— Странно, ты такая стройная, длинноногая, — Анна-Луиза смотрела на девочку оценивающе. — А в школе к тебе мужики не клеились?
Светлана только пожала плечами. Она не замечала особого внимания мальчиков к себе. Ну, до последнего времени…
— И отец тебя не бил никогда?
Тут Светлана даже остановилась.
— А тебя, что, бил?
— Да постоянно, — сообщила Анна-Луиза. — и по лицу, и по заду, скакалкой, отнимал у меня всё, вещи, одежду, чтобы не ходила по ночам, колёса чужие забирал, мне потом за них отрабатывать приходилось, дома запирал, к бабке в Тверскую область отвозил, в психушку меня сто раз сдавал. Я его отравить хотела. Блин… Ненавижу урода.
Девушка была возбуждена и весела, рассказывая всё это так, словно ей нравилось удивление Светланы, а та смотрела на неё и ничего не могла сказать. Она просто не знала, как на всё это реагировать. А новая знакомая, видимо, почувствовав её недоумение, вдруг сказала:
— Это «мяу-мяу», не обращай внимания, я закинулась перед встречей, вот и ору, у меня ещё есть доза. Хочешь?
— Мяу-мяу? Это что? Наркотик? — Света, кажется, уже не удивлялась.
— Меф, мефедрон, — тут же пояснила Анна-Луиза, — мне докторка выписывает золофт… Овца тупая, я ей говорила, что мне мало, меня к вечеру уже отпускает и начинает колбасить, говорила, что мне дозняк надо увеличить, но она жмётся, вот и приходится мефедроном догоняться. А если не принять чего-нибудь, то меня снова голоса доставать начинают, и такая депрессуха накрывает, что мне опять вскрыться хочется.