Минако решила не расспрашивать, кто именно может обидеться, быстро раскладывая цветы.
Когда все было готово, мужчина достал два больших подноса. Насыпав на них сладости, он поставил их возле самого дерева. Потом – зажег несколько ароматных палочек.
Минако чихнула – запах был слишком приторным.
– Дай мне руку.
– А?
– Дай мне свою руку, – мужчина подал ей ладонь, – Почему ты так боишься?
– Потому, что это – страшное место. Для меня. Кстати, почему мы здесь? Тут погибли твои родители?
Вместо ответа – Аптекарь шикнул.
Несколько минут прошли в тишине. Минако украдкой взглянула на мужчину. Он беззвучно шептал что-то, горячо, с огромным чувством.
– … Думаю, мои близкие заслужили, чтобы ты знала правду, – он вздохнул, – В общем… Тебя никогда не интересовало, почему я оставил храм и ушел искать счастья где-то в другом месте? Я ведь бьякко, и, по идее, я должен был быть хранителем того храма.
Минако пожала плечами, предчувствуя нечто жуткое.
– Мне было тринадцать лет, когда это случилось. Я почувствовал большое зло, идущее с юга. Я сказал об этом Изаму, и… все братья молились, чтобы не допустить его появление в наших краях. Мы с Изаму регулярно дежурили у границ деревни, чтобы дать отпор, но… демон был настолько огромен, что сил просто не хватило. Изаму заболел первым, за ним – все братья. Потом – болезнь распространилась и на деревню. Ты не представляешь, насколько это было ужасно – не знать, кто заболеет и умрет следующим. Люди злились, говорили, что это я во всем виноват. И, они боялись убирать покойных – никто не хотел болеть и умирать в муках. Поэтому, я сам ходил по деревне, собирал трупы… Это отдельная история – на ногах умершего надо было завязать петлю, и потом – тащить его волоком, чтобы сжечь. На этом месте я сжигал их. Изаму, братьев-монахов, своих друзей, их близких, – голос мужчины дрогнул, – Те, кто сумел выжить – бежали, предварительно сжегши все постройки. А на этом месте я посадил тис. В память о тех, кто умер той осенью.
Доктор Исихара почувствовала дурноту.
Тринадцать, ему было всего тринадцать лет.
Девушка подумала о своих братьях.
– Через пятьдесят лет я убил его. Обычно, я стараюсь убить с первого удара, но тут. Я намеренно отрубил ему руки, потом – ноги, потом – засунул ему мечь в пасть, отрывая череп от остального тела. Последним ударом я рассек грудную клетку и проткнул сердце. Я был весь в его крови и чуть не умер сам потом, но, оно того стоило. Мне нельзя убивать без суда и следствия, но, тут я пояснил своему мечу суть проблемы. Как бывший самурайский меч, он меня поддержал, – губы мужчины исказила гримаса, – Но, все равно, я потом еще не раз встречал деревни, разоренные мором. И это было ужасно. И, ты не представляешь, как я был рад, когда наконец-то изобрели антибиотики.
– Теперь мне ясно, почему я настолько сильно боялась этого места.
– Лисья интуиция. А почему ты здесь, Минако-сан?
– Моя подруга погибла, когда ей было восемь. Жертва педофила, – девушка откашлялась, – С тех пор я навещаю могилу Хикари каждый год в день ее смерти. Я стараюсь не пересекаться с ее родителями – после того, как ее отец заявил, мол было бы лучше, чтобы погибла я, а не она – мне почему-то неохота их видеть. Несправедливо говорить такое – я любила ее не меньше, чем они. Но кому какое дело до хафу, – голос доктора Исихары звучал, как натянутая струна, – Извини. Твое горе куда больше.
– Любое горе одинаково тяжело. Особенно, когда теряешь тех, кого любишь.
Господин Кусуриури предложил пойти куда-нибудь – после столь неожиданной исповеди мужчине хотелось побыть в каком-то нейтральном месте.
Выбор пал на гору Цукуба – молодые люди решили немного погулять по пешеходной зоне.
Во время прогулки Минако продолжала расспрашивать Аптекаря о его молодости. И о том, что он делал после того, как его близкие погибли.
– Первые полгода я провел в горах – ждал, пока эпидемия закончится. И, я боялся, что могу быть заразен сам – я же контактировал с погибшими. К счастью, все закончилось, и тогда я пошел искать счастья по миру. Мне было тринадцать с половиной, когда я пришел в Йокогаму. Из-за недавнего мора людей не хватало, и меня с удовольствием взял в помощники один из торговцев рыбой. Этим я и занимался почти год, потом меня заметил один из руководителей театра. И предложил попробовать себя в актерском ремесле. Определенно, у меня был талант. И, к несчастью, моя внешность сыграла со мной злую шутку – я приглянулся одному мерзкому типу. Ничего страшного не произошло, я просто исчез из того театра. Потом, как ты знаешь, я пошел в ученики к одному пожилому аптекарю и наконец-то испытал что-то вроде кратковременного счастья.
– Сколько лет тебе было на момент начала обучения?
– Пятнадцать – шестнадцать, не более того.
– Ты был совсем ребенком, а такое пережил… Это в голове не укладывается. Особенно – то, что ты рассказал о своих односельчанах.
– Не сожалей обо мне. Я доволен своей жизнью, несмотря ни на что. Как говорил один мой знакомый христианин «Великое приобретение – быть благочестивым и довольным********». Я доволен. А вот с благочестием есть и, наверное, будут проблемы.
– Как ты познакомился с христианином?
– Он был настоятелем католического прихода.
– Почему был? Умер или его перевели?
– Умер после того, как американцы атаковали Нагасаки. Церковь********* каким-то образом выстояла во время бомбардировки. Но, мой друг не сумел выжить. К сожалению.
– Мне интересно, каким образом вы с ним подружились, и почему он не решил экзорцировать тебя?
– Мы вместе работали над одним весьма непростым делом. Оба хотели одного, но, у нас были разные подходы. Мой друг хотел просто изгнать мононоке и запретить ему мучить одного человека, я – убить. Общими усилиями мы его одолели. И сумели проникнуться уважением друг к другу. Густав всегда спрашивал меня, мол каким образом я могу заниматься экзорцизмом. Пришлось пояснить, что я и мононоке – разные вещи. И что я что-то вроде полицейского, который стреляет в ублюдков на поражение. Я мало встречал христиан на своем пути. Кто-то из них был хорошим человеком и верующим, кто-то – плохим. Густав был настоящим. Я мало о ком могу сказать такое. Признаться, я даже немного завидовал ему – у него был внутренний стержень и настоящий покой в душе, о котором я, бродячий охотник на мононоке, мог бы только мечтать.
– Он был голландцем?
– Да. Жизнь, как мы видим, полна странностей и драм. Особенно – когда живешь долго и видишь много.
От Аптекаря исходила усталость, присущая умудренным горьким опытом людям. Доктор Исихара молчала, не желая прерывать тягучую тишину. Она не знала, что ей стоит сказать и каким образом утешить – по сравнению с господином Кусуриури она видела так мало.
Минако моргнула, чувствуя, как на глаза вновь набегают слезы. За Хикари, за Густава из Нагасаки, за всех, чьи жизни оборвались глупо и бессмысленно.
Комментарий к
* – отсылка к фильму “Кровь и бетон. История любви”.
** – обширная заболоченная тектоническая впадина в Бразилии, небольшие части её также расположены в Боливии и Парагвае, в бассейне реки Парагвай.
***– существо из бразильской мифологии, дух леса. Изображается как человек с ярко-рыжими волосами, чьи ступни вывернуты пятками наружу. Ездит верхом на большом кабане.