— Изменился. А то нет, что ли? С рылом-то твоим что случилось, а?
Роэман уже и позабыл, что он за последнее время и впрямь немного поменял внешность. И теперь это замечание старухи его, признаться, укололо. Раньше он пропускал мимо ушей любые колкости и оскорбления, но сейчас, когда его лицо стало, мягко говоря, таким непривлекательным, упоминание об этом его раздражало. Впрочем, он уже понял, что его раздражали не только замечания, но и всё вокруг. Он устал. Устал от всего этого. А старая тварь ещё и доливала масла в огонь:
— Ты, говорят, стал служить сильным, да? Правда? — она усмехается. — Не они ли тебе морду скривили?
— Речь сейчас идёт не обо мне, Златочка, — подавив в себе желание переломать ей кости, ну, например, челюстную кость, заговорил он.
— Так чего тебе надо, пёс? — весьма резко говорит баба.
— Мне от тебя? — Роэман хотел сесть на табурет у стола, но посмотрел на него, и ему стало жалко свой плащ. — Мне от тебя ничего не нужно, я вот думаю, как вам свой нож вернуть.
— Нож вернуть? — спросила баба немного удивлённо. — Наш нож?
— Ну да, вы же свой семейный нож потеряли.
— Из-за тебя, урода, потеряли… Из-за тебя, — зло напомнила она.
— Ну так он у той девки, — сказал Роэман, хотя наверняка этого не знал, — нужно его просто у неё забрать.
— Ты, ублюдок, что, не слышал, что тебе мои дочери говорили? Не слышал, ублюдок? — Роэ только морщился в ответ. — Нельзя к этой девке подойти, ты, что, не слышал, что её хранит Гнилая?
— Да слышал, слышал, — отвечал Виталий Леонидович, доставая сигареты, — я её даже видел.
— Видел?
— Видел-видел, она моего Мартышку забила его же топором.
— А-ха-ха…, — она смеётся. Эта новость её, кажется, порадовала. Но тут же спрашивает: — Так зачем ты меня под это дело подводишь? Смерти моей желаешь?
«Если бы я хотел твоей смерти… Я прямо сейчас оторвал бы тебе твою омерзительную башку». Роэман подумал, что, может быть, сделал бы это даже с некоторым удовольствием. Впрочем, он, кажется, начинал звереть. Это от недосыпа, наверное; ему нужно было держать себя в руках. Да, в руках, и он произнёс:
— Не неси ерунды… И прошу тебя, сделай, пожалуйста, глаза нормальными.
Старуха исполняет его просьбу, и у неё из-подо лба, из-под верхних век выкатываются карие, пронзительные глаза. Она смотрит на него: ну, говори.
— Ну, так намного приятнее с тобою разговаривать, — говорит Роэ и продолжает: — Я верну тебе нож.
— Как? Его забрала Гнилая.
— Ещё раз повторяю, ваш нож Повелительнице Мокриц не нужен, он у той самой девки, которую вы мне обещали зарезать.
— И как его забрать?
— Как забрать? — тут Виталий Леонидович делает паузу. — Я его тебе принесу… Найду и принесу, как только девка сдохнет.
— К ней не подойти, ублюдок! — почти орёт баба. — Ты, что, не слышишь меня? Её хранит Гнилая!
— А ты к ней и не подходи, — спокойно отвечает Роэман. — Зачем тебе к ней подходить? Ты к её отцу подойди, используй свои эти штучки.
Она смотрит на него и, кажется, ещё не понимает.
— Папаша её инвалид, весь в долгах, — поясняет Виталий Леонидович. — Тянет семью, пашет на двух работах. Твои фокусы могут с ним сработать.
Кажется, она начинает понимать.
— На мужиков умение моё не на всех действует, — отвечает она.
— Знаю, Златочка, знаю. Но ты попробуй, вдруг выйдет, говорю же, он загнанный, работает — неба не видит. Может, твои фокусы с ним и пройдут. Ты, главное, попробуй.
Она морщится, седые волосы на её родинках топорщатся. Злата сомневается, и Роэ добавляет:
— Ты просто попробуй, и я обещаю, получится у тебя или нет, неважно, я верну тебе нож, если найду.
— Мне сначала нужно будет увидеть девку, — наконец говорит баба.
— Не забывай, с нею будет Хозяйка Могил, — напомнил ей Роэман.
— Просто увидеть, — настойчиво повторяет Злата. — Надо знать, на что упирать в разговоре с отцом.
— Прекрасно, дать тебе адрес девки?
— Не надо. Спрошу у дочерей, — отвечает она. — Они тебя помнят и проклинают.
— Извинись перед ними за меня, я не знал про Хозяйку Могил, — Виталий Леонидович повернулся и дошёл уже до двери. — Кстати…, — он опять обернулся к ней. — А что там у тебя за ребёнок в сарае?
— Не твоё дело! — взревела старуха. — Слышишь, не твоё собачье дело, ублюдок!
— Конечно, не моё, я так спросил, ради интереса… Просто хотел знать — ты детьми торгуешь или, быть может, жрёшь их, как баба-Яга из сказки?
— Вон пошёл! Вон пошёл, пёс…, — орала баба. — Ублюдок!
— Да ладно тебе, я просто спросил… Из любознательности, — Роэман усмехнулся и вышел из комнаты.