Он так задумался о своих делах, что почти налетел на эту бабу. Она оказалась буквально в метре от него. Как он только не заметил её?
— У, дьявол, извините, — Андрей Сергеевич попытался её обойти, хотя на костылях сделать это было непросто.
— Не спеши, — вдруг сказала она мягким, грудным голосом и своею клюкой, как крюком, зацепилась за его костыль. А ещё стала на него пялиться глазами без зрачков, заглядывать ими прямо ему в лицо. — Не спеши, красавец.
— Так я ничем не смогу вам помочь, у меня денег лишних нет, — сразу расставил все точки над «и» Фомин. — Поэтому извините, но я пойду.
— Не спеши, говорю, не спеши, — старая баба подошла к нему так близко, что он почувствовал её вонь.
Она воняла старухой, грязными волосами и сырым тряпьём, Андрей Сергеевич даже поморщился, он хотел переставить костыли и отойти от неё, но баба продолжила, уже не «глядя» на него:
— В доме твоём большие перемены, большие.
— Что вы несёте? — Фомин поморщился. — Дайте я пройду, денег я вам всё равно не дам.
— Не дашь? Да? — она не отпускала его костыль, не давала уйти. — А ты, красавец, жадный, у дочери твоей много денег, много, а ты и рубля дать слепой не хочешь?
— Что? — тут, признаться, Андрей Сергеевич немного растерялся.
— Говорю, у дочери твоей денег много, вот что. Много же? Одежда у неё красивая, откуда такая, если ты в семье один работаешь, а баба твоя в себя не приходит, так откуда у неё деньги?
— Не твоё дело…, — Фомин уже начинал злиться. — А ну пошла вон отсюда.
— Ты и сам уже заметил… Заметил, да? Изменилась твоя дочурка, сильно изменилась, — бубнит баба прямо ему в лицо, он видит её белые глаза, в которых что-то… плавает, что ли, от них не оторваться. — Злись, соколик, злись, через злость к тебе правда приходит.
— Уйди, я сказал, — Андрей Сергеевич пытается от неё отвязаться.
— Я-то уйду, а твоя дочь с тобой останется. А та ли она, что была, это уж ты сам смотри… Сам.
— Что ты несёшь, дура старая?
— А может, и несу, может, несу, что в голову взбредёт… А ты мне не верь, красавец, я баба, у меня язык без костей, что ни слово — то брехня, так ты себе поверь, домой придёшь, так ты вещи дочурки своей посмотри, проверь, погляди, может, что и найдёшь… А найдёшь, так, может, и ужаснёшься.
Он не выдержал и костылём смёл старуху со своей дороги.
— Пошла вон, мерзость!
И пошёл к себе домой. А баба, тяжко нагибаясь и поднимая свой бадик с земли, кричала ему вслед:
— Ты мне не верь, ты себе верь, соколик, ты вещи, вещи её… дочурки своей, проверь…! Потом мне ещё спасибо скажешь, красавец! И кровать, обязательно кровать её проверь, девки часто свои тайны в кровати прячут…! — кричала старая сволочь.
Фомин старался не слушать её, баба осталась стоять под нудным, моросящим дождём, а он долетел до дома, даже и не понял, как. Залетел в квартиру, как будто и не отдежурил сутки, а только что встал с кровати: бодрый и злой. Сразу отпустил сиделку, зашёл на кухню и, вместо того чтобы поставить чайник, просто выпил воды.
«Вот сволочь какая… Всё настроение испортила, — ему нужно было выпить таблетку, но даже про неё Андрей Сергеевич позабыл, пошёл в комнату жены, поставил к стене костыли и сел в кресло сиделки. — Откуда эта слепая жаба только взялась? И что она знает о Светке?». Он не мог понять, но, что было самое неприятное, он не мог успокоиться. Какие-то слова этой грязной, в прямом смысле этого слова, и вонючей бабы имели смысл. Или, может, она с кем-то его перепутала?
«Нет, не перепутала, она явно знала про жену, — Андрей Сергеевич взглянул на профиль свой женщины, что, как и всегда, мирно лежала на своём медицинском ложе. — И знала, что я вкалываю на двух работах». Всё это ему очень не нравилось, а не нравилось именно потому… потому что он и сам замечал в своей дочери перемены. Эти сумасшедшие деньги, эти монеты, они, конечно, очень помогли, но она так толком и не рассказала ему, где она их нашла, где хранит, почему не покажет их сразу. Что это за история с наркоторговцем? Почему обратилась для продажи монеты к попу, а не к нему? И ещё у него были вопросы, так, по мелочи, но были. Он кое-что замечал за ней последнее время, чему поначалу не придавал значения или старался не докучать дочери, ведь она на себе в свои шестнадцать лет тащила весь дом, как взрослая женщина. Зачем её ещё по пустякам беспокоить? А теперь… Он взял костыли… Андрей Сергеевич просто хотел убедиться, что все эти вопросы, все эти бабьи домыслы — это всего-навсего глупые бредни.