Если это две альтернативы твоей дилеммы — скучать в истине или отдаться лжи, то вот тебе tertium quid, третий вариант. Иди. Беги от лжи. Собери всю ту эмоциональную энергию, которую тратил на птицу и направь ее на новую цель. Разрушь персонаж или умри, пытаясь. Расстегни свой костюм койота и выйди из него, выломай угол рамы и иди наружу, куда бы это ни привело. Иногда ты думаешь, что там, снаружи, ничего нет, но даже если ничего, то, по крайней мере, ты покинешь эту дурацкую пустыню и окажешься подальше от этой засранки птицы. Если твоя жизнь ложь, то тебе нечего терять.
Но куда тебе идти теперь? Что ты можешь?
Ты можешь сосредоточиться на одном вопросе, который оставил без ответа: cui bono? Кому выгодно? Где-то там есть аниматор, который и определяет тебя, и ограничивает тебя. Это и есть твоя настоящая кукушка-подорожник. Этого ублюдка следует грохнуть, и ты, койот, просто создан для этой работы.
Или кто бы ты там ни был, черт побери.
(17) Баллада о Кене и Барби
Ни один человек никогда не верил, что Библия имеет в виду то, что в ней написано: он убежден, что в ней написано то, что имеет в виду он сам. (Джордж Бернард Шоу)
Я возвращаюсь в домик и обнаруживаю за обеденным столом Мэгги, выполняющую школьное задание. Как всегда после прогулки, я первым делом пью воду сам и пою Майю, а потом усаживаюсь у очага, чтобы стащить с себя обувь.
— Что там? — спрашиваю я.
— Домашка, — бурчит она. — До возвращения надо сделать разбивку сценария по истории Адама и Евы. Ничего, если я тут поработаю?
— Конечно. Что за разбивка?
— Вроде отчета, наверное. Персонажи, сюжет, фабула и все такое.
— Библейские Адам и Ева?
— Да, миф о творении, что ж еще?
— Может, какое-то кино или книга или еще что-нибудь. Почему это выбрала?
— Не знаю, просматривала список, тема показалась знакомой. Выглядело несложно. Я почти выбрала «Джекила и Хайда» или «Книгу Иова».
— Есть что-нибудь интересное об Адаме и Еве?
— Я как раз вас хотела спросить.
— На меня вряд ли можно положиться насчет библейских штук.
— Я думала, может, есть мнение Джозефа Кэмпбелла или Карла Юнга на эту тему.
— Уверен, что есть, но тебе придется порасспросить их. Читала что-нибудь по теме?
— Да, несколько версий, все почти одинаковые. Адам, Ева, Бог, змей, яблоко, вон отсюда.
Я проваливаюсь в кресло, опускаю спинку для максимального удобства и закрываю глаза, наслаждаясь лучшей частью долгой прогулки. Майя устраивается под подножкой кресла, которая, боюсь, однажды обезглавит ее механическим способом, если я слишком быстро встану. Мое тело тает в этом кресле.
— Не думаю, что от меня будет толк, — мямлю я.
— Я знаю, — говорит она, — но это довольно скучный проект, я просто хотела сделать его чуточку интереснее.
— Так сказал Бог, — произношу я сонно.
— Что?
— Прежде, чем пытаться объяснить творение, — предлагаю я, — попробуй доказать его. Это избавит тебя от кучи хлопот.
— В смысле?
— В том смысле, что если творение — это миф, то тебе не нужен миф о творении.
— Вы говорите, что творение не существует?
— Если только ты знаешь что-то, чего я не знаю.
— Ну тогда, — спрашивает она, — как вы объясните все это?
Мне не видно, на что она указывает, потому что мои глаза закрыты.
— Попробуй подумать, в чем суть этой истории, — говорю я. — Персонажи и сюжет по большей части не имеют отношения к делу, это просто средства донести основную идею.
— А какая тут основная идея?
— Что? — спрашиваю я.
— Что что? — переспрашивает она.
— Основная идея.
— Это было час назад. Вы заснули.
— А, ну ладно.
— Так что за основная идея у Адама с Евой? — снова спрашивает она.
— Ах да. Я бы еще поразмыслил над этим, но можно сказать, что все сводится к перерождению, которое с ними происходит.
— Это когда они съели яблоко?
— Что на самом деле называют яблоком?
— Конкретно, это плод древа познания добра и зла.
— Ладно, полагаю, вопрос вот в чем: что означают добро и зло? Звучит как что-то плохое и что-то хорошее вообще, но на самом деле это не подходит.
— Ну, я не знаю. После того, как они съели яблоко, они осознали свою наготу и устыдились и могли страдать, болеть и умирать.
— Что ж, если так, то это не миф о творении, а скорее миф о несчастьи, который уже не так интересен.