Наконец Старейшины вернулись на середину, и Джела пихнула в бок Ступа. Тот рассердился было, но потом вспомнил, что от него требуется.
— Пятеро человек спустились в Посадочном Апарате, — проговорил Ступ, — и трое из них потом вернулись на нем на «Непокорного», чтобы попытаться долететь до Земли. Это были Три Спутника.
Ступ остановился и взглянул на нас с таким видом, как будто у него заклинило мозг. Мы ждали.
— «Непокорный» получил повреждения… — наконец выдавил он еле слышно своим фальцетом, — и Спутники понимали, что он может окончательно выйти из строя. Но в нем была штуковина под названием Компьютер, которая все помнит, совсем как человек, и еще одна, она называлась Ради-Бо и умела посылать сигналы в космос, так что даже если Спутники погибли, Земля обо всем узнала. И… и сейчас…
Он снова запнулся, как будто в его ссохшейся головенке вдруг кончились мысли.
— И сейчас, быть может, земляне как раз достраивают новую небесную лодку вроде «Непокорного», чтобы прилететь за нами. Поэтому… поэтому…
— Поэтому мы должны оставаться здесь, жить дружной Семьей и терпеливо ждать, — ничуть не терпеливо закончила Джела, — чтобы мы им понравились и они захотели забрать нас домой, на Землю.
— Небесную лодку строить долго-предолго, — прохрипел старый Ступ и поднял руку, чтобы Джела замолчала. — «Непокорный» был длиной с Большое озеро, не забывайте об этом. И сделан… — он прервался, чтобы откашляться, — сделан… сделан не из дерева, а из металла, а металл так быстро не найдешь.
— Вспомните, сколько мы искали металл в Эдеме, — отдуваясь, проговорила Джела, — и так ничего и не нашли.
— Понните! — Митч задохнулся и зашелся в кашле.
Над поляной порхала стайка переливчатых летучих мышей. Семья годами подрезала деревья, чтобы те давали больше цветов и света, поэтому в кронах водилось множество махавонов и мышам было чем поживиться.
Джон посмотрел на меня, и я скривила рот в улыбке. Джон казался таким живым-живым и юным-юным-преюным, в особенности по сравнению с ветхой нудной Гадафщиной, на которой раз за разом переливают из пустого в порожнее одно и то же старье.
— Понните, что Томми с Анджелой остались в Эдеме, — проговорил Митч, когда ему наконец удалось откашляться, — родили четырех дочерей — Сьюзи, Клэр, Люси, Кэндис — и сына Гарри. Но Кэндис укусил трубочник, и она умерла, не дожив до шести лет.
— Гарри спал со своими сестрами, — добавил Ступ, — и…
— Но Томми говорил, что мы должны помнить: нельзя спать с сестрами, — перебила его Джела, — а также с дочерями и даже двоюродными сестрами, по крайней мере, если есть другие женщины.
— У Сьюзи родились две дочери, Кейт и Марта, обе выжили. Клэр родила трех дочерей: Тину, Кэнди и Джейд, — продолжил Митч.
— Люси родила трех дочерей: Люси-младшую, Джейн и Анджелу. Гарри был отцом их всех, так что он наш Второй Отец. Как и Томми, он наш общий предок.
Я зевнула, Джон тоже зевнул, а за ним и Джерри.
— Гарри пришлось спать и с этими девицами, — вещал Митч, — хотя они были его дочерями, и у них родились Дженни, Мэри и… и…
Его старое сморщенное рыло летучей мыши исказил страх. Митч забыл! Порвалась нить, связывавшая заветные воспоминания прошлых лет! Он не мог вспомнить следующее имя в списке.
Но тут Митч просиял. Ну конечно же, конечно!
— У них родились Дженни, Мэри и Митч…
Старый дурак. Забыть самого себя! Старики добродушно посмеялись над Митчем. Большинство молодых даже не улыбнулись.
Меня же почему-то разобрал смех. Он прозвучал громко и резко. Джон удивленно воззрился на меня и тоже расхохотался, за ним, разумеется, Джерри, а там и все остальные новошерстки, собравшиеся вокруг поляны.
Старый Митч услышал наш смех и повернулся к нам. В его слезящихся, широко раскрытых, слепых глазах читалось страдание.
— Вам, новошерсткам, смешно. Вы смеетесь над нашей памятью. Однако не забывайте, что я ваш прадед, и хотя я старый-престарый, мне сто двадцать лет, но я стою сейчас перед вами. И вот что я вам скажу…
Он закашлялся, захлебнулся слюной, и одной из помощниц пришлось похлопать его по спине, чтобы Митч смог продолжать.
— И вот что я вам скажу, — выдавил он, — когда я был молодой, вот как вы, я тоже знал одного старика. Отца моего отца, деда моей матери. Он стоял передо мной, как я сейчас перед вами. И — послушайте меня! — этот старик, мой дед, был тот самый Томми, прилетевший с Земли. Я видел его, трогал его, пришельца из другого мира, с других звезд!