Сандерс заметил, что каменный обод фонтана упирался точно в горло несчастной, фактически душа её. Было бы глупо считать, что это случайность.
— Элизабет, — упавшим голосом обратился он к обнимающей его женщине, — ради Бога, отведи меня к Джессике. Ну сколько можно просить одно и то же?
— Только не говори, что тебе не интересно происходящее.
— Довольно…
— Ладно, ты прав. Хватит ходить вокруг, да около. Катрин?
— Что?
— Разобралась с этой шлюхой?
— Ага. Кажется, её не хватило даже на двадцать секунд.
— Тогда скажи-ка мне — та девка, которую притащила я, ещё здесь?
— Разумеется. Ты ведь настоятельно просила повременить с ней, — говоря это, вампирша всё ещё придерживала голову захлебнувшейся в крови девушки, не позволяя ей показаться на поверхности.
— Никто её не трогал?
— Да у нас здесь этого добра мало, что ли?
— Веди её сюда.
— Может, лучше вы сами?
— Веди.
— Не думаю, что она сможет идти.
— Это её проблемы.
— Что это значит?! — вскинулся Марк.
— Терпение, мой мальчик, терпение, — ответила Элизабет. — Давай, Катрин.
— Хорошо, — мучительница отпустила, наконец, бездыханное тело — оно так и осталось лежать у фонтана с погруженной в него головой, а сверху лились всё новые и новые порции крови — и направилась куда-то вглубь помещения.
— Что она имела в виду?.. — не унимался Сандерс.
— Да заткнись ты! Гляди сам! — Элизабет махнула рукой.
Из дальней палаты грубо вытолкнули сжавшуюся фигурку. Она припала к стене, пошатываясь. Марк бросился туда, освободившись от «объятий» Элизабет. Вернее, она позволила ему это, сказав вслед:
— Правильно. Помоги нуждающейся. Лучше поздно, чем никогда.
Он подбежал к Джессике и остановился в паре футов от неё, поражённый.
Она стояла, держась за стену, чтобы не упасть. Её дивное, прекрасное, неповторимое лицо было изуродовано сильными порезами, образующими перевёрнутый крест на правой стороне. Отдельный шрам рассёк лоб. Халатик изрядно пропитался кровью и, ничем не сдерживаемый, распахнулся, обнажая роскошное и тоже изуверски исполосованное тело — на животе страшным клеймом предстала звезда в круге; оба полушария идеальной формы осквернены такими же звёздами поменьше. Кожа была измазана свернувшейся кровью, которая напоминала отталкивающе-шероховатую чешую. Кое-где проглядывали пугающие кровоподтёки. Никакой обуви на девушке не было, равно как и иной одежды, кроме халата — царящий вокруг холод вносил дополнительную лепту в её страдания.
Джессика выглядела так, словно побывала в аду.
Сандерс окончательно убедился в этом, когда перевёл взгляд на её стройные ноги. Сами по себе они, вроде бы, не пострадали, но по внутренней стороне бёдер змеились высохшие кровяные струйки, берущие начало…
— Марк… — произнесла она, и порез на её губе лопнул, заставив девушку съёжиться. На большее сил у бедняжки не хватило, и она упала в его руки, постанывая от множественных очагов боли. Он ласково погладил её по мягким золотистым волосам, а потом перевёл взгляд на подошедшую Элизабет.
— Что… что ты с ней сделала?..
— Долго перечислять.
— Шлюха! Как ты могла?!
— Не помню, чтобы я подписывалась хранить её в целости и сохранности.
— Сука проклятая!
— Не спеши, мальчик. Позволь тебя посвятить полностью, — вампирша самодовольно усмехнулась, оглядев исполосованное тело Джессики, и продолжила: — Я не только «слегка обновила» её внешний вид. Это так, шалости. Куда важнее то, что скрыто от глаз.
Сандерс молча слушал, уже зная, ЧТО услышит и потому не в силах даже пошевелиться.
— Ты правильно подумал, милый. Больше твоя дорогая сестрёнка не девственница. Причём везде. Вот так-то, герой. Принимай её такой, какой она отныне будет — ломать не строить, верно?
— Ах ты, мразь! — Марк, потеряв голову, бросился на Элизабет, отпустив Джессику.
Но кулак не достиг лица вампирши. Вместо этого его собственные руки оказались в её конечностях, больше похожих на тиски.
— Решил поиграть? — продолжая ухмыляться, спросила она, и что есть силы ударила его ногой в пах.
Сандерс вскрикнул, мгновенно размякнув.
— И для закрепления материала…
Она врезала ещё два раза, после чего отпустила его руки. Марк рухнул на пол, как мешок. Уничижительно глядя на него сверху вниз, Элизабет размахнулась и лягнула его ногой в живот, потом в грудь, снова в пах, в лицо…
— Нет, хватит, перестань!!! — взвыла Джессика, упав рядом с братом и бессмысленно пытаясь прикрыть его своим уже давно поверженным телом. — Не бей его больше, умоляю!!!
— Только ради тебя, кисонька, — ответила вампирша и отошла в сторону. — В любом случае, мне его даже убивать противно. Увольте!
Катрин, молча и явно с удовольствием наблюдавшая за происходящим, окликнула соплеменницу и сказала:
— Слушай, хочу тебе кое-что показать. Моё собственное, так сказать, произведение.
— Давай, — охотно согласилась та.
Они немного отошли в сторону, к соседней «палате». Заглянув туда, Элизабет одобрительно хмыкнула:
— Да, неплохо.
На металлическом столе, напоминающем с виду операционный, лежала, разумеется, девушка, разумеется, молодая, разумеется, красивая и, разумеется, полностью обнажённая. Она была крепко привязана к своему «ложу». В вену на запястье левой руки была воткнута игла, переходящая в небольшой чёрный цилиндр, присоединённый к тонкому полупрозрачному шлангу, который, в свою очередь, вёл чуть в сторону и вниз. Кровь капала прямо на пол — образовалась уже солидная лужа. Рот девушки закрывала липкая лента.
— Достали её крики, — пояснила Катрин. — Я, конечно, люблю слушать стенания, но этот экземпляр уж больно шумный попался.
— И так ты хочешь выдавить из неё всё?
— Точно. Строго по капле в секунду.
— Интересно, но долго.
— Ничего, я умею ждать.
Пока они, как ни в чём не бывало, общались, Джессика и Сандерс продолжали лежать на полу.
— Марк, скажи хоть что-нибудь… — глядя на вытекающую из его разбитого и сломанного носа кровь, произнесла она.
— Она ответит за это, Джесси… — разомкнул стремительно опухающие губы он. — Она ответит за каждую твою слезинку…
— Я знала, что ты меня не бросишь, Марк, — она не хотела плакать, но слёзы всё равно полились на его лицо.
— Прости меня, — сказал он. — Это я во всём виноват.
— Нет, неправда.
— Я! Прости, пожалуйста. Я не должен был… допустить того, что с тобой сделали.
— Ты не мог ничего поделать…
— Ещё как мог! — громогласно поведала Элизабет, отойдя от занявшейся очередной жертвой Катрин к людям. — В то время как я последовательно разрушала хрупкие барьеры твоего тела, милый братик нежился в кроватке в доме своей подружки. Конечно, он не трахал её, но это не столь суть важно. Он ОБЕЩАЛ вернуться к тебе как можно быстрее, а вместо этого элементарно расслабился!
— Ты лжёшь! — крикнула Джессика.
— Если бы, дорогая, если бы… Видишь ли, твой брат вовсе не такой уж распрекрасный парень, как ты всегда думала.
— Я не хочу это слушать.
— Но тебе придётся. Хотя бы потому, что это правда. Итак, что мы имеем? Поверхностная оценка, может статься, даже положительная. Все эти разговоры о «высшем», о романтике и т. д. и т. п. — всё это рисует нам картину этакого чуть ли не святого человека. Вот только на деле всё совершенно иначе. Нет, его слова и мысли искренние — как ни странно. Однако, боюсь, никому, кроме него самого, эти чувства на хрен не нужны. А большего он предложить не может — вышеупомянутые черты единственные положительные. Перейдём к отрицательным. Тут ассортимент куда богаче. Верно, Марк?
— Замолчи, хватит! — вместо него ответила Джессика.
— Милая моя, — миролюбиво улыбнулась Элизабет, — да если б этот кусок дерьма, что ты так трепетно обнимаешь, не являлся бы твоим братом, ты презирала бы его всем своим существом. Можешь сколько угодно это отрицать — всё равно я знаю истину. Впрочем, любая женщина — я имею в виду, нормальная и психически, и физически — не пожелала бы иметь отношений с таким ничтожеством. Немудрено — кого прельстит эта безвольная тряпка, маменькин сынок, козёл отпущения, одиночка? Кстати, об одиночестве. Он даже себя заставил поверить в то, что ему нравится так жить — без семьи и в мечтаниях — однако любой мало-мальски внимательный человек поймёт, что это ширма, прикрытие. Если проникнуть за неё, то можно лицезреть столько нелицеприятных особенностей, что стремление к одиночеству становится понятным — при таком «букете» трудно будет уживаться с кем-то ещё. Так что, Джессика, побереги свои тёплые чувства на нормальных мужчин, а не на эту жалкую пародию.