Рука Сёкея заскользила, и он уперся ею в камень. Он принял отчаянное решение. Это было лучше, чем ожидать, когда ниндзя снова запустит в него свой серикен. Сев на корточки, Сёкей выбросил вперед руку и метнул камень в центр темноты. Когда он повернулся и побежал, услышал стон — значит, камень попал в цель. Сёкей двигался с такой скоростью, с какой только мог перебирать ногами по сыпучим камням. В нескольких шагах от себя он осмотрел вход в пещеру и сгорбился, стараясь быть малой мишенью. Все ближе и ближе он подходил к входу в пещеру.
Сёкей прыжком выбрался наружу и добежал до ближайшего большого камня, который может послужить ему прикрытием. Ниндзя выходил медленно, зная, что теперь он становится мишенью. Сёкей заметил, что он был несколько старше Татсуно, но двигался с изяществом и хитростью лисы. Его черное кимоно, как у ниндзя из мифов и легенд, местами выцвело, а края рукавов были потерты.
Ниндзя озирался, как это делает животное, когда чистит шерсть. Сёкей видел его глаза. Они были желтыми.
— Кто ты? — позвал ниндзя. — Для чего ты приехал сюда?
Сёкей раздумывал, должен ли он ответить. Руки ниндзя были пусты, но юноша не сомневался, что он мог бы достать из кимоно и запустить другой серикен, если бы знал, где находится Сёкей. Однако зачем же еще он пришел, как не поговорить с ниндзя? Сёкей был в достаточно безопасной позиции.
— Я Оока Сёкей, — прокричал он. — Я приехал, чтобы расспросить вас об убийстве господина Инабы.
Ниндзя засмеялся. Когда его рот открылся, Сёкей увидел, что там не хватает нескольких зубов.
— Неужели? — сказал ниндзя с легкой иронией. Он услышал голос Сёкея и понял, что это еще не настоящий мужчина.
— Ну, покажись, — продолжал ниндзя, перейдя к уговорам. — Я не наврежу тебе.
— Вы пытались навредить мне в пещере, — сказал Сёкей.
— Я просто защищался, — спокойно ответил ниндзя. — Ты напугал меня.
— Я мог бы сделать больше, чем напугать вас, если бы пожелал, — парировал Сёкей.
— Да, это правда, — сказал ниндзя. — У тебя есть меч, и ты предпочел меня разбудить. Я должен быть более осторожным, но люди редко нарушают мой покой. Как получилось, что тебе разрешили подняться на гору?
Сёкей устал отвечать на вопросы.
— Вы еще не назвали ваше имя, — сказал он.
Ниндзя улыбнулся.
— Меня зовут Китсуне.
— Это не имя, — возразил Сёкей. — Это означает «лиса».
— Человек берет то имя, которое подходит ему, — ответил ниндзя с улыбкой, которая заставила Сёкея сжать рукоятку меча еще сильнее. — Зачем ты приехал? Чтобы расспросить меня о смерти господина Инабы?
— Потому что я думаю, что вы убили его, — сказал Сёкей.
— Действительно? Что заставляет тебя думать так? — спросил Китсуне.
— Вы оставили красную бумажную бабочку там, — сказал Сёкей. Китсуне не отвечал, и Сёкей продолжил: — И человек, который сделал бумагу, сказал мне, что она была куплена обителью О-Мива. Священники здесь позволяют вам использовать гору как приют, потому что вы щедры к ним. — Теперь губы Китсуне растянулись в тонкую линию. — И я даже видел пустое место на симэнаве у основания горы, где вы взяли бабочку, — сказал Сёкей.
Китсуне молчал какое-то мгновение, а затем сказал:
— Если знаешь все это, тогда почему не убил меня в пещере?
Сёкей заколебался.
— Потому что я думал, что вы могли бы быть Татсуно, — сказал он.
— Татсуно? — переспросил ниндзя с презрением. — Татсуно — позор, неудачник… Я не пошел бы по той же самой стороне улице, где ходит Татсуно.
— Я видел, что он действовал смело, — сказал Сёкей. — Он спас мне жизнь.
— Сколько ты заплатил ему? — спросил Китсуне.
— Нисколько, — ответил Сёкей.
Китсуне воздел руки.
— Вы видите? — прокричал он. — Какой это ниндзя? Я думал, он — мой брат.
— Ваш брат? — Сёкей был ошеломлен, но, вглядевшись пристальней, уловил сходство между Татсуно и Китсуне.
— Да, — сказал Китсуне. — Я признаюсь в этом, но только тебе, потому что ты никогда не сможешь сказать этого никому другому.
Он снова запустил руку в кимоно. Удерживая ее там, начал двигаться к камню, за которым скрывался Сёкей.
— Знаешь что? — начал Китсуне. — Я думаю, что ты не уничтожил меня в пещере, потому что побоялся. Убивал ли ты когда-нибудь?
— Я… Я почти это сделал, — сказал Сёкей. — Однажды.
— Ах! — воскликнул Китсуне, — позор, ты не убил меня, когда имел шанс. Теперь ты никогда не узнаешь, чему подобно это чувство.
Он продолжал идти медленно, но неуклонно.
— Оставайтесь на месте, — предупредил Сёкей голосом, который, как он надеялся, казался угрожающим.