Перед ним была дилемма. Его оружие — меч — могло победить Китсуне, но только если Сёкей встанет и откроет себя. Но Сёкей был бы убит одним из смертельных крутящихся серикенов прежде, чем смог бы использовать меч.
Сёкей осматривался, пытаясь найти что бы еще бросить, но подходящие камни были покрыты снегом.
Тогда он понял, что держал камень прямо в кимоно. Юноша стал искать его. Китсуне все еще приближался, но неспешно. Он был достаточно далеко, чтобы дать время Сёкею. Тот встал и поднял черно-зеленый камень. Когда он занес руку, чтобы бросить его, заметил, как выражение удивления сменило уверенную улыбку ниндзя.
— Остановись! — закричал Китсуне. — Где ты взял это?
Сёкей, готовый к броску, задавался вопросом, было ли это очередной уловкой.
— А что? — спросил он.
— Тебе не положено иметь это. Только ниндзя может обладать таким.
— Что это?
Лицо Китсуне снова изменилось. Сейчас он продумывал новый план.
— Ничего особенного, — сказал он. — Просто симпатичный камень. Не бросай его. Почему бы тебе просто не отдать его мне, а я позволю тебе уйти?
Сёкей вынудил себя говорить:
— Я приехал сюда не для этого. Я приехал, чтобы узнать, кто нанял вас убить господина Инабу.
— Ага! — Китсуне закивал. — И если я скажу тебе, это будет признанием моей вины. Очень умно.
— Мы уже знаем, что вы убийца.
— Мы? — Китсуне озирался. — Не говори, что здесь есть еще кто-то. Этот гофу будет помогать только человеку, несущему его.
— Я говорю о моем отце, судье Ооке. Он послал меня, чтобы узнать, кто нанял вас.
— Судья Оока? Гм! Это объясняет, почему Татсуно был настолько дружественным к тебе. Судья однажды доказал его невиновность.
— Татсуно?
— Да. Конечно, это было только случайностью, что он оказался невиновен. Он намеревался украсть кое-что, но кто-то другой побывал на месте раньше. Татсуно все же был обвинен в преступлении только потому, что он ниндзя.
Внезапное озарение посетило Китсуне.
— И конечно, это Татсуно дал тебе гофу, не так ли?
Сёкей затих. Ему было жаль, что Татсуно не рассказал ему больше о цели камня.
— Ладно, — сказал Китсуне. — Гофу на самом деле принадлежит мне, знай. Татсуно похитил его. Таким образом, ты должен по справедливости возвратить мне похищенную вещь.
— Я не верю вам, — сказал Сёкей. — Если вы утверждаете, что этот камень — ваш, тогда спустимся и сообщите об этом судье Ооке.
— Ну да, конечно, он не поверит мне, как и ты.
— Тогда назовите мне имя человека, который нанял вас, и я отдам камень.
Китсуне задумался на мгновение.
— То же самое предложение с моей стороны. Иди назад и сообщи любое имя, которое захочется.
— Я не могу сделать этого, — сказал Сёкей. Он подумал о наборе для письма. — Вот! — сказал он. Он опустил меч и достал набор из кимоно. — Воспользуйтесь этим, чтобы написать имя человека, который нанял вас. Подпишите бумагу. Этого будет вполне достаточно.
— Это было бы равносильно моему признанию, — повторил Китсуне. — Тогда я никогда не смогу оставить гору.
— Мой отец желает знать только, кто нанял вас, — сказал Сёкей. — Он не попытается наказать вас.
— А я почем знаю? — спросил Китсуне.
— Даю вам слово чести, — сказал Сёкей.
Он бросил набор Китсуне, который собрал немного снега и воспользовался им для приготовления чернил. Китсуне понадобилось время, чтобы написать признание. Он подписал свое имя росчерком кисти, как будто художник, завершивший большую работу по каллиграфии. Затем он скрутил листок, положил его в отделение для бумаги и протянул набор.
— Позволь обменяться новогодними подарками, — пошутил ниндзя.
Сёкей осторожно выступил из своего потайного места, все еще держа камень в руке.
— Откуда я знаю, что вы сдержите слово? — спросил юноша.
— Не знаешь, — сказал Китсуне, — но если ниндзя не сделал то, что он согласился сделать, он скоро окажется не при деле. Это плохо для нашей репутации. Мы столь же благородны, как и вы, самураи.
Сёкей приблизился к ниндзя. Он рассудил, что в непосредственной близости его меч будет более эффективным, чем серикен Китсуне. Юноша протянул камень. Тот казался особенно теплым. Китсуне предложил набор для письма.
— А теперь, — сказал Китсуне, — ты должен уйти с этой горы, поскольку гофу был твоей единственной защитой против ками.
Сёкей не нуждался в дальнейших убеждениях. Чувство опустошенности заполнило его, как только он лишился камня. Юноша повернулся и пошел настолько стремительно, насколько возможно, почти переходя на бег. Сначала он боялся, что по затылку ему ударит кружащийся серикен, но в конечном счете юноша понял, что ниндзя не собирался мстить.