— Соблаговолите поднять глаза, — обратился к ним судья. — Кто из вас вынес тело господина Инабы из его комнаты?
— Нам приказали сделать это, — возразил один из мужчин пронзительным голосом, другой мужчина энергично закивал.
— Я понимаю, — спокойно сказал судья. — Когда это было?
— Вчера утром, после того как они посчитали его мертвым, — ответил мужчина.
— Как тебя зовут? — спросил судья.
Мужчина озирался по сторонам, как будто сожалел, что заговорил. Он склонил голову и пробормотал:
— Доппо.
— Кто именно нашел господина Инабу? — спросил судья.
— Кто-то из охраны. Это их вина. А мы все спали в наших комнатах.
Другие кивали, некоторые бормотали что-то в знак согласия.
— Кто-нибудь, помимо стражи, входил в комнату прежде, чем ты унес тело?
Двое мужчин переглянулись, и Доппо наконец сказал:
— Только Йютаро. Я хотел сказать… господин Инаба.
Судья выдержал паузу, прежде чем сказать:
— Новый господин Инаба!
— Да. Теперь он наш господин. — Доппо поглядел на Йютаро, который стоял несколько в стороне. Сёкей подумал, что молодой человек принял радостный вид из-за того, что слуга величал его господином, и, конечно, именно это Доппо и надеялся увидеть.
— Вы входили в комнату, когда тело было там? — спросил Оока, адресуя свой вопрос Йютаро.
Сёкей заметил, что новому господину Инабе не понравилось, что его допрашивают так же, как и челядь. Но, конечно, судья представлял сёгуна и, по идее, мог даже пытать любого, чтобы получить ответ…
Йютаро потребовалось несколько мгновений, он явно обдумывал, как лучше ответить.
— Входил, — сказал он наконец.
Судья вновь обернулся к Доппо.
— Ты видел что-нибудь на полу, когда уносил тело? — спросил Оока.
Доппо нахмурил брови:
— На полу лежал наш господин.
— Он лежал на циновке, — поправил судья.
Доппо посмотрел так, будто его перехитрили:
— Ну да, значит, циновка была на полу. Я заметил это.
Судья оглядел других:
— Циновку также унесли. Кто взял ее?
— Нам приказали, — отозвалась одна из женщин.
— Да-да, — нетерпеливо сказал Оока. — Я все понимаю. Как тебя зовут?
— Сиво.
Она была средних лет и выглядела так, словно обладала некоторыми полномочиями в домашнем хозяйстве. Не дожидаясь новых вопросов, она продолжила:
— Мы взяли циновку и сожгли ее, поскольку она была запачкана кровью господина.
— А кровь на полу… — начал судья.
— Мы ждали синтоистского священника, прежде чем вычистить пол, — сказала Сиво. — Но вы явились первым.
— Да, это верно. Когда ты убирала циновку, ты обратила внимание на что-нибудь еще на полу?
— Только кровь, как сказал ваша светлость.
— Ты говоришь «мы взяли циновку». Кто еще был с тобой?
— Никого, господин. Только Хана. — Сиво жестом подозвала к себе девочку приблизительно двенадцати лет. — Она немного глуповата, — сказала Сиво, подмигивая судье, — не знает ничего, что вы хотели бы знать.
Хана при упоминании своего имени испугалась. Ее глаза, уставившиеся на судью, возможно, были бы не намного шире, если бы она смотрела на дракона. Судья бросил на нее беглый взгляд, подумал какое-то мгновение, а затем объявил:
— Я хочу, чтобы каждый поднялся наверх и показал мне точно, что вы делали в той комнате. — Тут он сделал паузу. — Кроме Ханы. Ты можешь остаться здесь.
Обняв Сёкея, Оока тихо проговорил ему в ухо:
— Я хочу, чтобы ты допросил Хану. Она могла подобрать что-нибудь с пола. И я должен знать, что именно.
Сёкей хотел спросить судью, как надо вытянуть эти сведения из девочки, которая выглядела слишком испуганной. Но он понял, что должен действовать самостоятельно. Когда все остальные удалились, девочка опустилась на колени в углу комнаты, надеясь, что Сёкей не обратит на нее внимания. Он подошел немного ближе.
— Какую работу ты выполняешь? — спросил юноша.
Она посмотрела так, как будто и подумать не могла, что он заговорит с ней. Но, поскольку он устремил на нее пристальный взгляд, мягко ответила:
— Смотря по тому, что скажут. Сиво отвечает за нас. Она говорит мне, что делать.
— И она велела тебе помочь ей убрать циновку из комнаты господина Инабы?
— Да. Я боялась. Я никогда не посмела бы войти туда.
— Я тебе верю, — сказал Сёкей. Хана не казалась бойкой девочкой.
— И не взяла бы ничего, если бы думала, что это ценно, — добавила она.