— Да, все отлично. А что, Арам звонил? Он возвращается?
— Нет, милая. У него еще на год контракт. Но он летом собирался приехать в отпуск. Ты же вернешься к этому моменту? — встревоженно спрашивает мама.
— Вернусь, конечно. А Тигран? Он тоже летом из лицея приедет?
— Ой, не знаю, Нелли. Там у них какая-то подготовка будет. Пока ничего не известно.
Так, ну ладно. С этим тоже понятно — младший мой брат учится в закрытом военном лицее. Сам выбрал, и когда мама попыталась его отговорить, Арам очень жестко пресек эти попытки. Он вообще после смерти отца стал крайне авторитарным и бескомпромиссным. Только благодаря тому, что Арам уехал по контракту за границу, у меня появилась возможность отправиться поступать в вуз.
— Точно все в порядке? — снова спрашивает мама.
— Ну, конечно! Мне только надо бежать, тут…
— Да, прости, дочка. Что-то прям такие сны в последние дни снятся. Волнуюсь за тебя — одна в большом городе.
— Так ведь не одна — за мной же тетя Салима присматривает, — напоминаю ей. Еще один мой секрет — наша дальняя родственница с семьей жила как раз в городе, куда я хотела поступать. И год назад мама договорилась с ней, чтобы та присмотрела за мной. Но так вышло, что тетя Салима уехала — ее мужа перевели в другую область. Мне тогда стоило немалых трудов обставить все так, чтобы мама ничего не узнала. Иначе бы второй попытки поступать у меня не было.
— Да, я помню, Нелли. Ладно, беги по делам. И будь умницей — я тобой очень горжусь!
После разговора с мамой у меня такое странное состояние — снова не по себе. Когда уезжала, пообещала ей, что моя цель — обучение, что я не стану заниматься глупостями. А теперь, выходит, из-за досадной случайности мне придется играть по правилам Воронцова, который спит и видит, как уложить меня в кровать.
Люда сегодня уже бодрячком — выглядывает из комнаты, едва я захожу в квартиру.
— Ты рановато.
— Сбежала с работы.
Она тут же меняется в лице.
— Это из-за субботы, да? — я только вздыхаю. — Он понял? Понял, что это была ты?
— Ну, я старалась делать вид, что босс ошибся. Но он… — замолкаю, вспоминая, как Воронцов зажал меня у окна. — В общем, загнал меня в угол.
— Вот козлина! — искренне возмущается подруга. — И что теперь?
— Я написала заявление на увольнение.
— И правильно! — поддерживает Люда. Я на нее смотрю без особого энтузиазма. Сейчас эмоции успокоились, и я понимаю, что все это, конечно, хорошо, но у меня в планах было накопить денег побольше, чтобы хватило хотя бы на полгода скромной жизни. Я же не смогу брать деньги у мамы.
— Правильно, ага.
— Не волнуйся, найдем другое место, — воодушевленно говорит Люда. У меня такой уверенности нет, но я, естественно, сдаваться на милость босса тоже не собираюсь. — Когда ты будешь свободна? Через две недели? Я поспрашиваю у знакомых и…
— Люд, он не подписал.
— Что он не подписал? Заявление? Так он не имеет права!
Закусываю губу, не зная, как поделиться с ней новостью.
— Не имеет. Но там в договоре есть пункт, на который я не обратила внимания.
Подруга хмурится недовольно.
— Что за пункт? Ты ему там, что, душу продала?
— Нет. Но должна передать дела новому сотруднику от и до.
— А в чем проблема? — фыркает она. — Пусть приводит новую жертву, а ты…
Потом она резко замолкает.
— Вот козлина, — повторяет, поняв задумку босса.
— Ага, — безрадостно киваю. — Но Михаил пообещал подписать заявление, если я соглашусь на сделку.
Люда забавно пучит глаза, превращается в боевого хомяка буквально за считанные мгновения.
— Даже не думай, слышишь? Хрен ему, а не секс с хорошей девочкой!
Недоуменно смотрю на нее.
— Ты чего?
— Ну, а что этот кобелина мог еще предложить?
— Сказал, подпишет, если я схожу с ним на три свидания.
Повисает тишина. Подруга задумчиво смотрит на меня, оценивающе так.
— Ты понимаешь, что он будет делать на этих свиданках?
— Конечно! Но я не стану с ним ничего такого делать! И вообще — оденусь еще более стремно, может, сам отстанет.
— Похоже, твой прикид его сегодня не особо остановил, да?
Кисло киваю головой.
— Не остановил.
— Значит, шары свои он так и будет подкатывать. Ну, и не только шары, если ты понимаешь. Палкой своей точно будет пристраиваться.
Порой от беспардонности подруги у меня уши вяли. Но сегодня она бьет все рекорды, и я стою красная как рак.
— Люд, ты как скажешь, — бормочу, отводя взгляд.
— Я говорю тебе правду, — отрезает она. — Но знаешь что? Я знаю, что надо сделать, чтобы этот самец раз и навсегда от тебя отстал.