Если бы не эта картина…
Эдвард чувствовал себя так, будто кто-то раздирал когтями его позвоночник. На его руках появилась гусиная кожа, дыхание стало учащенным.
Он больше не мог выдержать этого молчания и сказал первое, что пришло ему в голову.
— Ты знаешь, то, как ты сидишь и смотришь в окно, напомнило мне о моем отце. Ему нравилось водить машину, — Эдвард хмыкнул. — Вернее, ему нравилось, когда его возили. Он научил меня водить машину, когда мне было двенадцать лет, а летать, когда мне исполнилось шестнадцать.
Джейми поняла, что ей протягивают оливковую ветвь мира. С облегчением вздохнув, она заправила прядь волос за ухо.
— Правда? А это разрешается законом? — спросила она.
— Мы жили в северной Миннесоте, он и я. Там некого было особенно спрашивать, законно это или нет. Мой отец вообще был индивидуалистом.
— А чем он занимался?
— Пилотировал самолеты пожарной авиации, принадлежавшие одной независимой компании. Национальная Служба охраны лесов обращалась к нам, когда не могла справиться с пожаром.
— Это, наверное, страшно опасно.
— Он был так уверен в себе, что я никогда не думал об опасности. Он никогда не говорил о ней.
— Он сейчас жив?
— Нет. Когда он не занимался тушением пожаров, он опылял посевы. Девять лет назад он умер от эмфиземы легких.
— О, мне очень жаль.
— Да, мне тоже. Нам было хорошо вместе. Мы выезжали рано утром. Я вел машину, а он просто смотрел в окно, впитывая все, как губка: леса, озера, маленькие городки. Он знал, как каждый из них называется, мог сказать, были ли здоровы деревья, есть ли рыба в этих озерах. Я подшучивал над ним, спрашивал, что люди готовят на обед. — Снова засмеявшись, он взглянул на Джейми. — А ты? Вы были близки с твоим отцом, когда ты была ребенком?
Джейми почувствовала, как по коже пробегает холодок. Она откинулась на своем сиденье.
— Не особенно.
Эдвард посмотрел на нее, но вместо того, чтобы быстро сменить тему разговора или заполнить неловкую паузу, терпеливо ждал. Когда она ничего не ответила, он спросил:
— Почему?
Джейми пожала плечами.
— Мне кажется, я обманула его надежды.
Она почувствовала, как на нее накатываются старые чувства, как начинает пощипывать веки, как разливается холодное пламя гнева. Ей хотелось сказать: «Это не твое дело. Оставь меня в покое!» Но, как ни странно, на этот раз, когда она начала говорить, все обернулось по-другому.
Ее охватила печать.
Голос ее, чуть севший, звучал глухо.
— Мы тоже ездили вместе далеко. Жили на Манхеттене, а по выходным ездили отдыхать в Коннектикут. Обычно мы уезжали вечером в пятницу, когда он возвращался с работы. Он сажал меня спереди, рядом с собой. Мама любила сидеть сзади. Она брала свою атласную подушку и спала, чтобы быть в форме к вечеринкам, которые там устраивались поздним вечером. Так что я сидела рядом с ним, и он расспрашивал меня о том, как прошла моя неделя в школе. С кем я дружу, в какие комитеты меня выбрали, чему хочу учиться. И все это время за окном автомобиля мелькали холмы, становясь все темнее и загадочнее; деревья, почти черные, высокие и толстые. Я знала, что там водились медведи, волки, быстроногие пятнистые олени. Мне хотелось туда, к ним. Я мечтала выпрыгнуть из машины и убежать в лес… Но как только он замечал мой взгляд, он говорил: «Будь внимательной!» — или: «Что ты делаешь? Опять дуешься?» Он терпеть этого не мог, ненавидя любое проявление чувств, свидетельствующее о слабости.
— Какой негодяй! Я бы оторвал ему голову и засунул в глотку!
Джейми открыла рот от изумления, а потом начала хохотать. Она закрыла лицо руками. Плечи ее тряслись. Когда она отняла руки от лица, ей пришлось вытереть его тыльной стороной ладони.
Эдвард сжал рукой ее колено.
— Ты смеешься, Джейми, или плачешь?
— Сама не знаю, — прошептала она. — Правда, не знаю. Все прошедшие после этого годы у меня не хватало духу даже думать так, не то что произнести такое вслух.
— Но это правда.
— Возможно. Но такие вещи не принято говорить мистеру или о мистере Джеймсе Си Пейтоне младшем.
Эдвард внимательно посмотрел на нее.
— Джей Си Пейтон младший? «Инеткон Инкорпорейтед»? Это твой отец?
Джейми кивнула.
— Но по твоему тону, по тому, как ты о нем говорила, я думал, что он умер.
— Именно так я и чувствую. Все, что у меня осталось, кажется, это призрак его голоса в моем мозгу. Мерзкий призрак.
Он дотронулся до ее щеки.
— Настало время разделаться с призраками для нас обоих, я думаю.
Джейми отвернулась в темноту. Но в такой маленькой машине, в маленьком пространстве он хорошо слышал то, что она ответила.