— Оставь его! Фародин знает, что делает. И Йильвина знает.
— Она нам в Анискансе жизни спасла! Он ведь не станет…
Фародин присел рядом с эльфийкой. Казалось, между ними состоялся короткий разговор.
Затем Фародин поднялся и взмахнул копьем. Йильвина стояла на коленях у источника с гордо поднятой головой. Нурамон вздрогнул, когда копье устремилось вниз. Фародин взмахнул оружием, словно дубинкой, и нанес Йильвине сильный удар в висок. Воительница беззвучно рухнула на землю.
Мандред покачал головой.
— По-моему, вы ненормальные, эльфы! Как можно так просто взять и ударить товарища?
Нурамон поразился тому, как трудно Мандреду даются очевидные вещи.
— Она по-своему дала нам понять, что поймет, если мы бежим, — пояснил он. — То, что она вонзила копье в землю, означало, что она не поднимет против нас оружия. Однако честь и верность королеве мешали ей просто отпустить нас.
— Разве нельзя было сказать, что она потеряла нас из виду?
Нурамон вздохнул.
— Ей поручили стеречь нас. Потерять нас из виду было бы для нее позором.
— Но ведь другие всадники, которые с начала охоты тоже преследовали оленя вместе с нами, просто взяли и отстали.
— Им не приказывали охранять. Охота просто стала для них слишком трудной.
Фародин вернулся к ним и взлетел в седло.
— Поехали! — Он бросил взгляд на край поляны. — Нужно надеяться, что тайных соглядатаев у нас нет.
Нурамон озадаченно оглядел лес вокруг. Скрыться в тени деревьев было несложно. Он последовал за Фародином, однако его не оставляло нехорошее чувство. Мандред держался рядом.
— Почему я не должен был ударить ее? — спросил сын человеческий. — Разве так было бы не лучше? Меня черви сожрут, самое позднее, лет через пятьдесят. А с вас за это могут спросить даже спустя столетия.
— Может быть, Йильвина опасалась, что ты будешь чересчур усердствовать и проломишь ей череп.
— Я могу бить очень аккуратно, — буркнул Мандред.
— Что ж, боюсь, твоя слава бежит впереди тебя, — разговор уже утомил эльфа. Очевидно, заставить сына человеческого помолчать было нелегко.
— А что может случиться, если королева пошлет за нами преследователей в мой мир? — спросил Мандред. — Этот Филлимахос, похоже, хороший следопыт.
— Чтобы уйти от преследователей, мы воспользуемся звездой альвов, на которой пересекаются всего лишь три тропы альвов. Тот, кто откроет за нами врата, окажется в другой точке твоего мира.
Мандред нахмурился.
— Мне очень жаль… Однако поскольку Дуб Фавнов не терпела меня рядом с собой, я почти ничего не понял в ее магии.
Нурамона позабавило то, что он заметил намек на иронию в словах Мандреда. А потом объяснил сыну человеческому, как обстоят дела с низшими звездами альвов. Связь между мирами в них настолько нестабильна, что никогда нельзя два раза подряд попасть в одно и то же место, когда кто-то пройдет между мирами вслед за ними. И поскольку структура их мимолетна, на них не образуются постоянные врата, как на крупных звездах альвов. Наконец он рассказал Мандреду и о подстерегавших их опасностях.
Сын человеческий внимательно выслушал, затем крепко задумался. Нурамон не стал бы сердиться на него, если бы фьордландец захотел остаться. И чтобы не влиять на принятие решения, он нагнал Фародина.
— У меня вопрос, Фародин.
— Слушаю.
— Как ты нашел песчинки?
— Ну, я воспользовался заклятием, которое произносил последний раз более пятидесяти лет назад. При помощи этого заклятия я могу найти все, что угодно, если знаю, что ищу.
— А ты мог бы воспользоваться этим заклинанием, чтобы найти Нороэлль?
— Нет, поскольку она в Расколотом мире. Однако, может быть, я смогу найти ведущие к ней врата. — Он помедлил. — Впрочем, для этого мне сначала нужно понять, что я ищу, — наконец сказал он. — В любом случае я могу почувствовать песчинку, если подойду достаточно близко.
Радости в том, чтобы почувствовать песчинку, было для Нурамона мало.
— Должен быть другой способ освободить Нороэлль.
— Пока не найдем этот способ, это все, чем мы можем руководствоваться. Давай сначала посмотрим, сумеем ли открыть врата между мирами.
— У нас получится. Я в этом уверен.
— Если только королева не послала никого следить за нами, — сказал Фародин.
Нурамон оглянулся назад, но никого не увидел.
— Раньше на поляне кто-то сидел в кустах.
— Почему ты ничего не сказал? — возмутился Нурамон.
— Это ничего бы не изменило.
Нурамону не понравилось, что Фародин скрывает что-то и сам принимает решение за всех.