— Еще и часа не прошло, как вот он угрожал кровной местью нашему народу, если мы не подчинимся его воле! Мы ушли сюда от Эмерелль. Мы хотели свободы. А теперь вы терпите здесь эльфа из ее свиты, который относится к нам с таким же пренебрежением, как и его госпожа. Я настаиваю на своем праве проучить его при помощи клинка.
— Правда ли, что ты угрожал кровной местью нашему народу? — холодно спросил Малайвин.
— Все было не так, как она говорит… — начал Фародин, но старик жестом перебил его.
— Я задал тебе простой вопрос. И жду на него не подробного, а четкого ответа!
— Да, это правда. Но тебе следовало бы…
— Ты еще и собрался мне указывать, что мне следует делать, а что нет?
— Все было не так, как кажется, — попытался успокоить его Нурамон. — Мы…
— А ты решил, что можешь объяснять мне, как понимать то, что я слышу? — Малайвин казался скорее разочарованным, чем рассерженным. — Я должен был догадаться. Тот, кто приходит от двора Эмерелль, несет в себе высокомерие. Согласно нашим законам, Гилиат имеет полное право бросить тебе вызов, Фародин.
Фародин ничего не понимал. Как можно быть таким упрямым? От приязни не осталось и следа. Никто в зале не желал больше слушать то, что они могли сказать.
— Я приношу извинения за свои слова и не хочу ни с кем сражаться.
— Ты в своем высокомерии считаешь себя непобедимым или страх руководит твоим языком? — спросила Гилиат.
Широко расставив ноги, она застыла перед ним, уперев руки в бока.
— Если обида слишком сильна, то смыть горечь произнесенных слов может только кровь, — холодно объявил Малайвин. — Вы станцуете под песнь клинков. Ваш поединок будет длиться до первой крови. Если ты будешь ранен, то кровь смоет твои слова, А если проиграет Гилиат, то ты завоюешь место среди нас и мы примем то, что ты скажешь, ибо мы — свободный народ.
Фародин вынул кинжал. И прежде чем кто-либо успел остановить его, он разрезал себе тыльную сторону ладони.
— Женщины и мужчины Валемаса! — Он вытянул руку, чтобы каждый мог видеть, как кровь стекает по его руке. — Я пролил кровь, чтобы искупить свои слова. На этом спор окончен.
Собравшиеся погрузились в ледяное молчание.
— Тебе следовало бы прекратить пытаться навязать нам свою волю, Фародин. Даже если путь через пустыню обессилил тебя, тебе придется подчиниться нашим законам и сражаться! — Малайвин поднялся и хлопнул в ладони. — Принесите барабаны. В танце клинков каждый удар наносится под ритм барабанного боя. Мы начнем с медленного ритма, чтобы ты мог привыкнуть. Битва и барабанный бой быстро ускорят темп. Обычно у каждого танцующего два меча. Тебе нужно еще оружие?
Фародин покачал головой. Ему достаточно было меча и кинжала. Он поднялся и принялся растягивать ноющие мышцы, чтобы как-то расслабить их.
Нурамон подошел к товарищу.
— Не знаю, что это на них нашло. Это ведь чистое безумие!
— Я начинаю понимать, почему Эмерелль никогда не приглашала их вернуться в Альвенмарк, — тихо ответил он. — А теперь помолчи. Не будем давать им еще один повод для танца клинков.
Нурамон схватил воина за руку. Фародина пронизало приятное тепло. Когда целитель отнял руку, порез затянулся.
— Не убивай ее! — попытался ободряюще улыбнуться Нурамон.
Фародин посмотрел на свою противницу. Очевидно, Валискар предполагал, что она способна справиться сама с двумя воинами, когда отправил к ним на переговоры. Нужно опасаться ее.
— Будем надеяться, что она не разрубит меня на куски. А то что-то мне кажется, что она предпочтет вонзить клинок мне в сердце, чем закончить поединок маленьким порезом. До первой крови. Это многое может значить.
Фародин снял с себя оружейный пояс, чтобы тот не мешал в бою. Затем вынул кольцо из кожаного мешочка, в котором он хранил серебряный флакон и камень Нороэлль. Это кольцо было единственным, что осталось от любимой, кроме воспоминаний об Айлеен. На кольце было три маленьких темно-красных граната; в их гранях отражался свет стоявших в зале масляных ламп. Для проверки воин провел по камням большим пальцем. Они испортят любую подбивку перчаток. Давно он пользовался этим кольцом в последний раз…
— Ты готов? — крикнула Гилиат.
Она выбрала в качестве оружия два коротких меча и стояла, ожидая его, в центре зала.
Тем временем у входа в зал поставили два барабана. Они были величиной с огромные винные бочонки, которые путники видели, уходя через подземелья Анисканса. Барабаны положили так, чтобы кожа находилась сбоку. Причудливый узор из узелков красного и черного цвета красовался на светлой коже. Две женщины, скрестившие на груди барабанные палочки, ждали знак для начала танца клинков.