Остальные эльфы взялись за весла. Сражение с сильным течением на входе в пещеру требовало от них всех имеющихся сил. Вода поднялась настолько высоко, что лодка то и дело ударялась изогнутым форштевнем о свод пещеры. Казалось, что выходить из пещеры поздно, когда маленький парусник внезапно рванулся вперед и они оказались на свободе.
Элодрин умело провел их меж рифами и мелями, пока они наконец не очутились в глубоких водах фьорда. Эльфы устало прислонились к бортам лодки, отдыхая от битвы с морем. Только Элодрин стоял на корме. Он беспокойно вглядывался в густой туман.
— Кто-то плетет сильные чары, — негромко произнес он. — Я чувствую магию повсюду. Нам нельзя здесь оставаться.
— Мы подождем Фародина! — настаивал Мандред.
— Это неразумно, — старый эльф махнул рукой вперед, туда, где по ту сторону тумана должна была находиться Нахтцинна. — Фародин пришел сюда, чтобы умереть.
— Нет, ты его не знаешь. Он посвятил всю свою жизнь поискам возлюбленной. Он здесь не умрет.
Элодрин устало улыбнулся.
— Значит, ты настолько хорошо постиг душу эльфа?
«Высокомерный подонок», — подумал Мандред.
— Если вы сдаетесь, то отвезите меня на берег. Я буду искать его!
— И что ты сделаешь? Поползешь к Нахтцинне?
— В любом случае, не стану бросать друга в беде.
— Чем ты поможешь Фародину, если тоже умрешь? — спросил Элодрин.
— Тебе никогда не понять этого, эльф. Это вопрос чести — не бросать своих друзей. Неважно, при каких обстоятельствах. И я уверен, что Фародин сделал бы ради меня то же самое!
Старый эльф кивнул.
— Да, он очень изменился. Я почувствовал это. Может быть… А теперь помолчи, человек! Мне нужен покой.
Элодрин выпустил румпель и присел на корме. Он медленно стал напевать убаюкивающую песню. Мягкое покачивание лодки и усталость укутали Мандреда в дремоту. Его голова мотнулась в сторону. «Не засыпать», — была его последняя мысль.
Ярл испуганно вскочил. Эльфы вновь сидели на веслах, а туман рассеялся.
Должно быть, они вышли из фьорда! Мандред в ярости взглянул на Элодрина.
— Ты, негодный трус! Ты наложил на меня сонные чары, чтобы бежать! — Он поискал рукой секиру. Ее не было. От каждого движения ногу пронизывала жгучая боль.
Старый эльф надел повязку. Он повернулся к Мандреду и улыбнулся.
— То, что ты проснулся именно теперь, показывает, насколько крепки узы вашей дружбы.
— Ты отвезешь меня обратно во фьорд, ты, жалкий дерьмовый…
— Нардинель! Ландаль! Помогите ему подняться! Его болтовня мешает моему заклинанию!
Эльфы подняли весла и подошли к фьордландцу. На них тоже были повязки. Мандред застонал от боли, когда они подхватили его под мышки и поставили на ноги.
— Не знаю, как тебе это удалось, — зашипела ему на ухо Нардинель, — но твое безумие заразило и Элодрина! Шаманы троллей прогоняют туман с фьорда. Теперь мы как на ладони. И тем не менее мы идем к гавани Нахтцинны!
Опираясь на эльфов, Мандред смог рассмотреть происходящее за бортом. Буря прекратилась. Небо было ясным, светили звезды. Примерно в полумиле над фьордом возвышалась башня троллей. Повсюду на утесах и вдоль берега двигались факелы. Подножие башни было освещено матовым красноватым светом. Из окон валил густой дым.
Длинный волнолом был заполнен троллями. Очевидно, они поспешно комплектовали экипажи суден.
— Ты его видишь? — спросил с кормы Элодрин. — Фародин должен быть в воде прямо перед нами. Я чувствую, что он близко. На поддержание заклинания поиска почти не требуется сил.
Мандред посмотрел в воду. Пловца, разгребающего воду, было бы видно сразу. Но там не было ничего.
— Ты уверен, что он здесь? — негромко спросил он.
Элодрин указал налево от форштевня.
— Там. Вот направление, в котором нужно смотреть!
Мандред прищурился. Свет факелов отражался от спокойного моря. Внезапно от Нахтцинны поднялся прямо в небо огненный шар. Описав широкую дугу, он полетел прямо на них. Снаряд рухнул в воду всего в нескольких шагах от судна. То было копье с небольшим огненным зарядом на острие.
Едва оно исчезло в темной воде, как из Нахтцинны вылетели два новых огненных шара. Из гавани доносились гортанные крики. Мандред увидел, как один из огромных черных кораблей поднял паруса.
Ярл в отчаянии смотрел на воду. Наконец он кое-что заметил. Светлое пятно. Золотистые волосы, двигавшиеся в такт мягкому прибою.
— Там! Немного вправо! Фародин!