Город с каменными стенами доказывал, что прошло больше пары лет с тех пор, как он последний раз стоял у каменного круга.
— Значит, это правда, — сказал кто-то позади него.
Нурамон обнажил меч Гаомее и обернулся. На краю каменного круга стоял Ксерн. Его крепкие оленьи рога напоминали корону. Нурамон спрятал оружие.
— Ты действительно пришел. — Большие, янтарного цвета глаза Ксерна сверкали.
— Но не затем, чтобы вернуться домой, — ответил Нурамон. — Хотя очень приятно видеть знакомое лицо.
— Что привело тебя сюда? — спросил Ксерн.
— Мои поиски не окончены. Там, внизу, у людей, я встречусь со своими товарищами.
— Возможно, это ошибка, Нурамон. Королева не забыла о вашем поступке. Хотя она больше не говорит об этом, но тебе надо было видеть ее гнев, когда она узнала, что вы бежали! Против ее приказов редко восстают.
— Ты пришел от ее имени?
— Нет, от своего… и потому, что Атта Айкъярто сказал мне, что ты придешь. Ты же знаешь: его корни тянутся далеко. И настолько же далеко простираются умения Эмерелль. Она увидит тебя, если ты будешь неподалеку. Фирнстайн слишком близко к вратам.
— Ничего не могу поделать. Я пришел сюда по совету оракула Дареен. А ее слову я доверяю.
— Дареен! Это имя из волшебных времен. Когда-то она покинула Альвенмарк, поскольку мир людей — место изменений.
— И она права. Город там, внизу, лучшее тому доказательство.
Ксерн подошел к нему, и они вместе поглядели вниз.
— Это наследство Альфадаса.
— Он уже умер? — с сожалением спросил Нурамон.
Эльф с удовольствием повидался бы с сыном Мандреда.
— Да. Хотя он вырос среди детей альвов, жизнь его была человеческой. И он умер, когда пришло его время.
— Много прошло с тех пор, как мы покинули Альвенмарк?
Было видно, что Ксерн напряженно пытается облечь течение лет в число. В Альвенмарке время играет гораздо меньшую роль, чем у людей и карликов. В Альвенмарке не было перемен, жизнь длилась долго. Какое значение имеют десять или даже сто лет? В Альвенмарке все почти так, как должно быть. А вот карлик наверняка ответил бы ему не задумываясь.
— Около двухсот пятидесяти лет прошло с тех пор, как вы исчезли.
Двести пятьдесят лет! Раньше это число не имело бы для эльфа никакого значения. И даже если в его чувстве времени ничего особенно не изменилось, он давно понял, как это много для человека — двести пятьдесят лет. Значит, он не ошибся. Похоже, они снова совершили прыжок во времени.
А Ксерн продолжал.
— За эти годы многое произошло.
Нурамон вспомнил, что королева приказывала сторожить все врата.
— Что ж, очевидно, Эмерелль сняла свой запрет. — Это должно было быть правдой, ведь Ксерн не стал бы нарушать приказ королевы только ради того, чтобы поговорить с ним.
— Да, и это оказалось неожиданностью для всех нас. Альфадас заключил союз между эльфами и людьми в этой стране фьордов. Мы вместе сражались против троллей.
— Была еще одна тролльская война?
Ксерн обвел рукой просторы вокруг.
— Здесь было одно из полей битвы. Все случилось настолько быстро, слишком быстро для нас. Королева сказала, что наступила эпоха, когда нам придется привыкать к новому.
Вопросов у Нурамона было еще много, но особенно сильно его занимал один. Он совершил прыжок во времени один или с товарищами? Если они стали жертвой лет, когда вошли в Искендрию, то с Мандредом и Фародином случилось то же самое, что и с ним. Но если он совершил прыжок с Альверихом, когда они вместе ходили к оракулу, то Мандред мог давно умереть. И для Альвериха возвращение домой принесло только горечь.
— Ты слышал что-нибудь о Фародине? Или о Нороэлль?
— Нет, ни о Фародине, ни о твоей возлюбленной. С этой точки зрения все осталось по-старому. О тебе и твоих товарищах говорят мало. Сейчас в ходу другие истории. — Взгляд Ксерна устремился вдаль. — То были времена героев. Среди людей они давно стали легендой, у нас их признают или они рождаются снова. Великие имена! Цельвадес, Олловейн, Йидена, Мийюн и Обилее!
— Обилее! Она тоже сражалась?
— Да. Она не посрамила свою прабабку.
Нурамон представил себе, как все восхищаются Обилее и как воительница-волшебница предстает перед королевой. Она уже была молодой женщиной, когда они вернулись с охоты на девантара. Наверняка она уже стала той самой эльфийкой, которую видела в ней Нороэлль. Как много он пропустил. О новой войне с троллями говорить будут долго, так же, как и о той, в которой принимал участие Фародин.
— Ты с удовольствием повидался бы с Обилее, не так ли?
— Очевидно, на моем лице легко читать, — с улыбкой ответил Нурамон.