Кто-то похлопал Нурамона по плечу. Он обернулся и увидел мастера Альвиаса.
— Королева хочет видеть тебя, — произнес он.
Нурамон поднял лук и последовал сквозь ряды воинов за доверенным лицом Эмерелль. Альвиас выглядел непривычно-воинственно в кожаных доспехах, опоясанный мечом. Говорили, что он сражался рядом с королевой еще во времена первой тролльской войны.
Альвиас привел его на кормовое возвышение, где в окружении стражи находились Эмерелль и Юливее. Королева давала указания командирам. На ней была серая одежда волшебницы, как и в ту ночь, когда она своими советами готовила его к эльфийской охоте.
Нурамон увидел и Обилее, которая, похоже, ждала последних указаний королевы. На ней были те же доспехи, что и тогда, в тронном зале.
Маленькая Юливее приветствовала Нурамона игривым жестом. Она тоже была одета в серую одежду, как и королева. Нурамону по-прежнему не нравилось то, что Эмерелль взяла маленькую волшебницу с собой. Он беспокоился за нее. Это не место для ребенка, сколь могущественной ни была Юливее.
Побеседовав с Обилее, королева подозвала к себе Нурамона. Она милостиво приветствовала его, а затем сказала:
— Я вижу, что ты тревожишься за Юливее. И скажу тебе, что нет места, где она была бы в большей безопасности, чем рядом со мной.
Он коротко кивнул. Королева была права. И тем не менее ему было бы легче, если бы Юливее осталась в замке, в Альвенмарке.
— Нурамон, я хочу, чтобы ты пошел с Обилее, — королева указала на воительницу. — Она будет командовать на носовом возвышении, как только Дийелон и Пельверик прорвутся к фьордландцам.
— Да, королева.
— Тогда иди!
Юливее оторвалась от королевы и подбежала к Нурамону.
— Ты ведь вернешься, правда? — спросила она.
Нурамон опустился на колени.
— Неужели я вижу беспокойство на твоем лице?
Она отвела взгляд и кивнула.
— Не бойся. Оставайся с королевой. Ты ведь слышала, что она сказала. — Он поцеловал ее в лоб. — А теперь иди.
Юливее молча вернулась к Эмерелль. Она подняла колчан со стрелами и улыбнулась. То были стрелы, которые Нурамон нашел вместе с луком у карликов. Сначала он хотел взять их с собой в битву, однако королева посоветовала ему использовать вместо этого обычные, а эти приберечь для особых битв.
— Нам нужно идти, Нурамон! — сказала Обилее, кладя руку ему на плечо.
Нурамон в последний раз поглядел на Юливее, а затем вместе с Обилее отправился на нос. Лицо у воительницы было обеспокоенным.
— Что с тобой, Обилее? — спросил он.
— Просто… — начала она, но не договорила, словно не решаясь произнести какие-то слова. А затем посмотрела прямо на него и сказала:
— Я не должна быть твоим командиром, Нурамон.
— Ты ведь уже не девочка, какой была когда-то, — ответил тот. — Ты — великая воительница, значишь гораздо больше, чем когда-либо буду значить я. Ты доказала свое мужество в стольких битвах. Я восхищаюсь тобой. — Губы Обилее задрожали. — Не грусти из-за меня или из-за Нороэлль. Смерть — это не конец. Ничто не удержит меня от того, чтобы найти Нороэлль, будь то в этой жизни или в следующей. И как ты думаешь, что она скажет, когда увидит тебя? Она будет гордиться тобой так же, как и я.
Обилее улыбнулась, наконец подчиняясь своему веселому характеру.
— Спасибо, Нурамон.
Эльф не испытывал страха смерти. Смерть не будет означать конец его поисков, просто немного задержит их. Прошлой ночью он рассказал своей семье о путешествии и попросил их сохранить эти знания, если он умрет. Таким образом, он начал писать книгу своей души, в духе друзей-карликов. Нужно было сделать это гораздо раньше, однако никогда он еще не был так близок к смерти, как перед этой битвой.
Они подошли к воинам Обилее; на этом корабле они были единственными из Альвемера. Узнать их можно было по гербам на мундирах: серебряная русалка на синем фоне. Их было около пятидесяти — мужчин и женщин, вооруженных полуторными мечами, у некоторых были еще луки. Обилее обратилась к своему отряду с какими-то словами, а Нурамон тем временем смотрел вперед. Но здесь воины стояли настолько плотно друг к другу, что ничего нельзя было увидеть.
Когда же все, наконец, начнется? Где-то там, впереди, борется с трудностями Мандред, а эта галера еле ползет! Он мог только надеяться на то, что корабли из Рейлимее уже добрались до фьордландцев.
Нурамон вспомнил о Фародине. Мысль о том, что он у герцога троллей, тревожила его, хотя Фародин утешал его и говорил, чтобы он не переживал.
Из толпы к нему протолкалась незнакомая воительница.
— Это ты — Нурамон? — спросила она.